– Я знаю, что ты хочешь. Почему ты не можешь выкинуть эту тупую идею из головы?
– Тупую? – Я делаю мелкий глоток остывающего чая. – Ты в меня не веришь?
– Не верю.
– Все ясно.
– Нет, в смысле верю… И всегда верила, даже когда не знала.
– Вот этого не надо.
– Ты не спорь, – жесткие Ленкины интонации навевают ностальгию – первую мою театральную осень. Она еще не занимала должность художественного руководителя, а была просто приезжим режиссером – ставила «Кармен», а я молодым, вторую неделю как зачисленным в штат театра, завлитом – руководителем литературно-драматической части. Мне надо было взять у нее номер – этого требовала моя должность; чтобы быть всегда на связи. Я так волновался, даже не знаю почему, что вбил нужные цифры только с четвертого раза.
– Ты что, писать не умеешь? – вырвалось у нее злобно.
Она смотрела на меня с высоты ступеньки как на что-то такое… Как недостойное слов, низшее по разуму существо, которое по блату перепрыгнуло сразу две ступени эволюции – из «человека умелого» в Homo sapiens.
Ленка тогда стыдилась со мной лишний раз соприкоснуться взглядом… А я презирал ее лоб и дурацкий еврейский нос. В общем, страсть между нами наметилась сразу.
Воспоминание рождает улыбку – вот ирония судьбы, в кино не придумаешь… Та самая Елена Иосифовна – известная режиссерша из Москвы, строгая, легко и непринужденно захватившая власть во всем театре, – моя жена, и я могу ее называть Ленкой; и у меня теперь целых три ее номера.
– Я всегда в тебя верила, глупый. – Ленка ложится в кровать, кутается в толстое одеяло. – Если бы не верила, не стала бы твою пьесу ставить.
Это она про «Муагил», может, тут она и честна. Ленка вопреки возражениям всего начальства (для всех стало неожиданностью) взяла и приступила к реализации моего текста на сцене… Пьесы молодого автора, который даже года еще не проработал в театре и не имел никаких заслуг, ну не считая пары положительных отзывов в интернете по нескольким рассказам на «Прозе. ру».
– Зачем ты ходил в департамент?
– Ты же знаешь.
– Ты слишком серьезный человек, чтобы тратить время на такую ерунду.
– Лен, – говорю с небывалой для себя нежностью – тщетно, тут же получаю отпор:
– Спокойной ночи. – Ленка поворачивается лицом к стене.
Чем она так недовольна? Да фиг поймешь этих женщин, тем более если она режиссер, а что еще хуже – твоя жена.