***
Мы ехали несколько часов и остановились у небольшого домика на берегу моря. Шквалистый ветер трепал волосы, моросящий дождь обжигал холодом, синева волн вызывала страх и уважение перед стихией. Дом стоял над обрывом, внутри которого много лет назад была сделана крутая лестница, ведущая на крошечный пляж, усыпанный камнями. На верхней ступеньке лестницы стояла та женщина, что забрала меня с поля у бункера. Судя по её продрогшему виду, ждала она нас уже очень давно.
— Элен, ты совсем замёрзла, - Бровцын накинул ей на плечи свою куртку.
— Ты опоздал на три часа, - спокойным голосом произнесла она.
— Я опоздал на двадцать лет, - виновато ответил Бровцын.
Женщина кивнула и пошла в дом. Они оба делали вид, что меня не существует. Бровцын вообще не сводил глаз с незнакомки. Когда она села у камина, укутал ей ноги пледом и ушёл на кухню готовить горячий чай. Со стороны казалось, что между ними романтические отношения. Слишком много заботы, искренней тревоги в глазах, даже какое-то преклонение. Я не узнавала своего бывшего любовника.
Эта женщина цинично бросила его в поле, подвергла опасности, а он лебезит перед ней как влюблённый подросток. Почему ко мне никто и никогда так не относился? В тётке нет ничего особенного – зеленоглазая брюнетка с седыми прядками и морщинками вокруг глаз. Так себе вариант для лучшего любовника столицы.
Мы остались с ней наедине. Просто смотрели друг на друга под треск дров в камине. Неловкое молчание затянулось, я не выдержала и произнесла короткое:
— Спасибо, - женщина кивнула и продолжила рассматривать меня.
Даже присесть не предложила! Гостеприимство просто зашкаливает.
— Лия, твоя комната наверху. Вторая дверь направо. Прими душ, нам с Элен нужно поговорить наедине, - Бровцын приготовил всего две чашки чая.
***
Сказать, что я была в бешенстве – это ничего не сказать. Они сослали меня, как дитя неразумное. Опять какие-то тайны, разговоры за моей спиной, интриги и недомолвки. Нутром чую – говорить они будут обо мне. Решать мою судьбу. Без меня! Снова почувствовала себя марионеткой в чужих руках. Бровцын даже не рассказал, кто эта женщина и какое ей до меня есть дело.
Быстро ополоснувшись горячей водой, спустилась вниз. Сама сварила себе кофе, сделала бутерброд с колбасой и, как ни в чём не бывало, вернулась в гостиную.