Жена старосты понесла…
Одна проблема плавно перетекла в другую. К кому бежать? Повитухи
в поселке были, да только сраму не оберешься потом. Староста, хоть
и сам грешен, такого бы не простил и не стерпел. Выгнал бы из дому,
как миленькую, еще бы и кнутом отстегал, чтобы не повадно было. Вот
и вспомнила Русина про Софьюшку, вот и дошла до ее пристройки сама,
лично, сказавшись больной…
Я чувствовала, как у меня самой переворачивается душа от
воспоминаний бывшей хозяйки этого тела. Софьюшка всеми силами
пыталась не допустить гибель маленькой жизни. Даже не дернулась,
когда тетушка пообещала запереть ее в чулане на неделю без воды и
еды – знала, жадность женщины пересилит, не сможет она допустить
такого убытка. Но когда угрозы перешли на Жданку… Тетушка
пригрозила выгнать девушку в никуда, ославив так, что с ней до
конца дней разговаривать никто не стал бы. И если славу еще
худо-бедно пережить было можно, то вопрос существования девушки на
улице без вещей, денег и поддержки виделся весьма сомнительным. Тем
более, что идти ей было некуда – в родительском доме ее давно не
ждали…
Софьюшка сдалась. Правда даром пользоваться отказалась наотрез.
Видеть крохотную яркую зародившуюся бусинку и своими же руками ее
убить? Нет, этого девушка сделать не смогла бы даже под угрозой
пыток. Сварить зелье оказалось немногим, но легче.
После первого раза девушка проплакала две ночи. Представляла
неродившегося малыша, и слезы сами катились по щекам, впитываясь в
ткань подушки. Опухшее лицо с утра пугало Жданку, которая, хоть и
молчала, но смотрела с такой жалостью, что становилось только хуже.
Но постепенно стало легче…
Второй раз Русина пришла через четыре месяца. И вновь слезы,
уговоры и новая пощечина. И снова зелье, отданное из рук в руки,
взамен на тяжелый мешочек с монетками. И слезы, душившие едва ли
меньше, чем в прошлый раз.
Через три месяца – третий визит. А за ним четвертый…
Боль притупилась. Теперь уже Софьюшка сама делала зелье, не
вступая в споры. И тетушка прибегала только лишь для того, чтобы
снова рассыпаться в притворных приветствиях и комплиментах, надеясь
на денежную и не только благодарность…
И сегодня должно было пройти все по устоявшемуся сценарию. Зелье
стояло на печи, в самом дальнем углу – только протяни руку.
Вот только Софьюшки тут уже не было. И отношение к абортам у
меня сформировалось куда жестче, чем у девушки – слишком больная
эта тема стала для меня лично.