…А среди русских солдат уже радостно зашелестело:
«Барклая-де-Толли
Не будет уж боле.
Приехал Кутузов
Бить французов!»
Облегченно вздохнули младшие офицеры. Все ожидали, что врага остановят и не допустят к Москве, до которой было уже рукой подать.
…Между прочим, среди генералитета русской армии не было единства по поводу кутузовского назначения. Все очень просто! Как говаривал, нечаянно пригретый славой победителя самого Бонапарта сэр Артур Уэлсли, более известный широкой публике как герцог Веллингтон: «На вершине военного олимпа нет места для двоих!». А в российском командовании по меткому выражению спецкомиссара Великобритании в России полковника Р. Т. Вильсона «Борьба за начальство есть неискоренимая причина раздора». В русской армии было много полных генералов, которые в большой степени были соперниками Кутузова, а по лаконичному изречению известного ёры А. П. Ермолова – «совместниками». Как пишет биограф Кутузова Л. Л. Ивченко «каждый из них имел вескую причину и «значущий» шанс самому возглавить соединенные армии. Нельзя забывать, что за спиной у каждого военачальника были свои приверженцы при дворе, следовательно, назначение Кутузова происходило в обстановке гораздо более сложной и вместе с тем более определенной, нежели подчинение абстрактному велению «народного гласа.» Немало видных боевых генералов (Багратион, Дохтуров, Милорадович, Раевский и др.) весьма скептически оценивали это назначение, а некоторые и вовсе откровенно недолюбливали его. Так горячий и воинственный Багратион посчитал себя обойденным и высказался по поводу его назначения главнокомандующим крайне негативно. Петр Иванович еще в сент. 1811 писал военному министру, что тот (Кутузов) «имеет особенный талант драться неудачно». Вскоре после назначения последнего главнокомандующим самолюбивый сын гор и вовсе расставил все точки над «i» в своем письме московскому генерал-губернатору Федору Васильевичу Ростопчину: «…Хорош сей гусь, который назван и князем, и вождем! … Я, с одной стороны, обижен и огорчен. …С другой стороны, я рад: с плеч долой ответственность; теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги. Я думаю, что и к миру он весьма близкий человек, для того его и послали сюда». Даже весьма благожелательно настроенный к Багратиону Ростопчин – человек неуравновешенный