Многое теперь нужно объяснять тем, кто не застал тогдашние времена, и поэтому им вовсе не смешно и вообще непонятно. Мы, к примеру, считали необычайно остроумным то, что сокурсника мужа ЕГОРОВА все называли КАНТАРИЯ, поскольку символом окончания Великой Отечественной войны стал миг, когда красноармейцы Егоров и Кантария водрузили знамя Победы над рейхстагом. Это теперь уже неизвестно, кто водрузил и что водрузил, а тогда все точно знали и потому так шутили.
А вот еще своеобразная шутка того времени. В агитбригаде и в компании моего брата все были страшно музыкальными, кроме одной девочки Нинки, у которой просто на удивление не было ни слуха, ни голоса. Поэтому ее прозвали КЛАШКОЙ, в честь знаменпитой и любимой в поколении наших родителей певицы Клавдии Шульженко.
Цивилизованный мир постепенно становится все более схожим в разных странах. Так, Женя, приятель и одноклассник моего брата, человек яркий и талантливый, мог читать только то, что ему интересно, а более ничего. Я однажды видела, какую толстую книжку Женя с упоением читал в дачной электричке – о том, как делали дамасскую сталь. Оказывается, это было невероятно трудоемким и времяемким делом: вытягивают пару-тройку сотен тонких стальных проволок, а потом их холодным молотом сковывают все вместе и расковывают в плоскую пластину – будущий меч. Поэтому на дамасской стали под определенным углом света видно как бы кружево… В США это сочли бы расстройством под названием «дефицит внимания», а в СССР учителя говорили, что Женя ленится. С трудом он окончил школу и с радостью пошел рабочим на опытное производство в серьезном НИИ. Деньги получал тоже серьезные: допустим, он полгода вытачивал какую-нибудь одну-единственную деталь для какого-нибудь синхрофазотрона, но это была уникальная, дорогущая, единственная в мире деталь. И вот Женя женился; жена – учительница, а потому потребовала, чтобы он продолжил образование. Закончил он техникум и стал бригадиром; зарплата уменьшилась вдвое. Жена Жени продолжала давить, пока не поняла, что став инженером, он совсем обнищает. И тут грянула перестройка! Женя открыл свой личный малый бизнес: вскрывал разнообразные двери и дверцы по вызову тех, кто потерял ключи. Я ласково называла его «медвежатником». Напророчила… Однажды Женю срочно вызвали в недавно открывшийся банк, один из крупнейших в России. Они за безумные деньги купили швейцарскую сейфовую комнату, «вольт»: стены – из базуки не прошибить; дверь в полметра толщиной, между двумя дюймовыми стальными листами напичкана тончайшей электроникой, ездит по полукруглым рельсам. Гарантия, само собой, бешеная. Естественно, бухгалтерша с помощницей там с непривычки захлопнулись, а электронику заклинило, не открывается никак. Воздуха внутри – на четыре часа. А дальше пошло прямо как у О’Генри, только без печали. Президент умоляет Женю: откроешь за четыре часа – заплачу две тысячи долларов. Женя пару минут поковырялся в этом хозяйстве и легким движением руки дверь распахнул. Наружу вывалились досмерти напуганные женщины, заранее задыхаясь. Президент начал Женю обнимать и благодарить – и вдруг остановился: «Слушай, мужик, – говорит, – а ты можешь еще раз открыть вот так вот? Я запишу на видео и слуплю с этих швейцаров наглых столько, что банку на год хватит, а тебе заплачу десять тысяч». Так и сделали: сбегали в ближайший магазин, купили видеокамеру, бухгалтерша с помощницей, тяжело вздыхая, влезли обратно и захлопнулись, Женя вновь слегка поковырялся и торжественно распахнул дверь эту тяжеленную и величественно принял заграничные наличные. Стал знаменитым, купил дачу и жил как цивилизованный бизнесмен, а также талантливый законопослушный медвежатник.