Моя смешная жизнь. Записные книжки и разные разности - страница 5

Жили мы, как и все, в сборно-щитовом домике; топили торфяными брикетами; снег зимой доходил до самого чердака. Вот мы как-то втроем: папа, младший мой брат Михаил и я, стоим на чердаке, смотрим в окошко, папа и говорит: «Снег такой глубокий, что можно в него сверху прыгнуть – и не будет больно». А братик четырехлетний, не успел папа договорить, тут же вмиг – хоп! – и сиганул в сугроб! Недаром друзья родителей называли нас «МиШустрик и РиМямлик» и говорили, что меня надо перед употреблением взбалтывать.

У брата Михаила и в четыре года характер был нордический, твердый. Я пошла в школу, в первый класс. Школа включала только четыре первых класса, зато завтрак на большой перемене привозили из столовой для летчиков и там давали САРДЕЛЬКИ С ПЮРЕ! Брат заявил, что он первого сентября тоже пойдет в школу, – и, конечно, настоял на своем. Взял папин портфель и, несмотря на свою невероятную подвижность, честно ПРОСИДЕЛ ВСЕ УРОКИ В КЛАССЕ, а на большой перемене с огромным удовольствием съел небывалые эти сардельки с пюре.

Брату шесть лет, а мне почти одиннадцать; во дворе дети играют в пинг-понг «на вылет». Старший мальчик Юра говорит мне: «Ну, ты, Сарочка!» Пока я размышляю, как это он не запомнил, что я не Сарочка, а Риммочка, абсолютно не сообразив, что он меня попросту обозвал жидовкой, мой младший брателло мгновенно среагировал (сеструху обижают!), вспрыгнул на стол для пинг-понга и ВЦЕПИЛСЯ ЗУБКАМИ В ГОРЛО мальчику Юре. Дома вскоре раздался жуткий стук в дверь, звон, вопли; мама открывает – стоит мамаша Юры и орет: «Уймите своего малолетнего убийцу!»

Замечу, что героизм моего братика был не столько связан с тем, что мальчик Юра был в два раза его старше, но именно с мамашей Юры. Например, однажды учительница весь Юрин класс оставила за что-то после уроков и предупредила, что сидеть будут, пока родители не придут забирать. Уже ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ УРОКОВ прибежала мамаша Юры и долго орала на учительницу. Ее все боялись, кроме моего братика!

У него всегда был абсолютный слух, но никакой возможности не было убедить его в детстве учиться играть на фортепиано: он – р-раз! – в одну сторону раскручивался на круглом стульчике, а потом – р-раз! – и в другую сторону, на этом урок и заканчивался.

Однако когда – уже подростком – он САМ РЕШИЛ НАУЧИТЬСЯ играть на гитаре, то САМ И НАУЧИЛСЯ: играл потрясающе на шести- и двенадцатиструнной акустической красавице, играл в агитбригаде, выступал на телевидении; в общем, ему просто была необходима свобода выбора.