– На, Лешка, отправь.
Людмирский посмотрел на бланк «Национальной лотереи», и ему стало плохо.
– Все хорошо, Лешка, это верняк. А талончик спрячь от Эльзы и не говори ей ничего.
Последнее указание подействовало на Людмирского ободряюще. Он все еще нехотя поднялся и, скомкав билет, вышел.
Прошло почти двадцать минут, когда в дверь настойчиво позвонили.
«Вот и кредиторы», – подумал Сурков. Он не спеша завязал бабочку, надел смокинг, внимательно осмотрел себя в зеркало и отворил дверь. На пороге стояла озабоченного вида Эльза все в том же костюме, на котором на сей раз угадывались не то следы борьбы, не то чрезмерной спешки.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего, – ответил Сурков.
– Странно, – сказала Эльза, отстраняя молодого человека.
Она осмотрела кухню, затем комнату и даже заглянула под кровать.
– Ты любовницу ищешь? – спросил Сурков.
– Людмирского.
– Так это не одно и то же.
Эльза лихо извлекла «Макаров» и направила его в грудь Суркова.
– Что здесь было?
– Ничего, – снова сказал Сурков, демонстративно поднимая руки.
На губах Эльзы мелькнула растерянная улыбка.
– Ты обыграл меня, Сурков.
Эльза сделала жест, словно пригладила волосы, и в ее руках послушно осталась каштановая шевелюра.
Она двумя пальцами сложила складку на своей щеке и надавила так сильно, что кожа лопнула, расползаясь от уха. Эльза отделила полоску розовой ткани, обнажая под ней молодую кожу, другое лицо, которое уже не хотелось называть Эльзой.
– С меня хватит, – сказал Сурков. – Пока ты не разбросала по комнате свои протезы, может объяснишь?
– Нет, – сказало создание, которое еще недавно называлось Эльзой.
– Но… – Сурков попытался возражать, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло в следующую секунду.
Пистолет в руках создания тихо кашлянул, и грудь обожгла раскаленная игла, испортившая смокинг. Сурков крутнулся на немеющих ногах, но попытку к бегству предотвратил второй хлопок, ударивший в спину и поваливший на пол непослушное тело.
Голубой коридор, слишком ровный и слишком голубой, чтобы быть больничным коридором. Сурков видел впереди затылок пожилого человека, а впереди него – женщину в белом, а впереди нее еще кого-то и еще, и еще.
«Я в очереди», – подумал Сурков.
– Вы последний? – услышал он голос с сильным акцентом.
– Да, я.
Почему-то Суркову было стыдно спрашивать, куда эта очередь, зачем он здесь и как сюда попал.