Один трагедии сей миг!
В душе Жужу не стон, а крик…
И на ходу покинувши карету,
уже в руках державшая монету,
На месте том, там, где гусар развязный,
Ее проклятий много слышал разных,
Что севши в серую карету от боли в сердце занемог,
Кузнецкий крик его предсмертный слышал
И в небеса его забрал тут Бог!
Нога девицы подвернулась…
Затор возник из экипажей трех!
В испуге лошадь на дыбы полезла,
Жужу глаза свои закрывши,
Тяжелый вдруг издала вздох…
И экипаж четвертый быстрый красавицу сваливши с ног,
До ею проклятого хама в сей миг отправиться помог…
А вечером того же дня газетчика-мальчишку без дыханья,
Себе городовой повысив званье,
Агенства возле вдруг модельного нашел,
Чулком Жужу мучительно задушенным,
Что к выводу лишь одному пришел:»
Прости, Всевышний, мистика какая!
Модели дух жить не желает в рае!»
Не знаю правда ли или нет,
По день сегодняшний здесь видят дамы в белом свет,
С любимыми сулит что расставанья
И знака нет печальней, чем она,
Москвы твердят правдивые преданья!
Плывет лебедушкой, парит,
Над тротуаром на Кузнецком,
За полночь, этака краса,
В любви вещая тут измены вечность,
И говорит, она ведь не игра!
Любовь не терпит фальши и беспечность…
Кому о смерти скажет в лоб,
кому то о его болезнях,
Летящая, как по волнам,
Меж двух миров по острым граням лезвий.
Старик Кусовников след в след идя за вами бедность предрекает,
Всяк на Мясницкой вдруг заметивший его,
С карманов деньги сами тают
И в наши новы времена-
Исторьи-сказки былью обрастают