«Понятно. Компота не будет. Я так и знал».
Иван с интересом смотрел на миску с жиденьким нечто.
«Какие-то крупинки плавают, куски рыбьих хребтов, странные нитки то ли мяса, то ли рыбы. Вроде кусочки овощей попадаются. Да уж, очаровательный фитнес-супчик. Неужели я буду это есть?»
– Чего ждешь, парень? Суп остынет мгновенно. Али как ложкой пользоваться тоже позабыл? – съехидничал сосед, наворачивая похлёбку со сноровкой паровой землечерпалки.
Иван понимал всю посконную правоту своего инструктора по лагерному быту. Тепло – это энергия, еда – это энергия, а в таких суровых условиях её просто так терять не пристало. И хотя разум всячески противился употреблять подобную злую пародию на суп, организм настойчиво требовал наполнить желудок. В конце концов несчастный лагерник согласился с истинностью постулата о первичности материи и стал осторожно хлебать то, что в прошлой жизни, пожалуй, и рвотные рефлексы могло бы спровоцировать.
Разумно решив, что старожил лучше знает, что и как, Иван скопировал его систему питания: раскрошил пару сухарей в горячую похлёбку, а остальные засунул в огромный карман, нашитый с внутренней стороны телогрейки. Супец остывал молниеносно, поэтому он форсировал работу ложкой, и вскоре в миске уже и капельки не осталось. С великим тщанием облизав деревянный инструмент, упрятал его в котомку.
– А что, второе блюдо здесь не предусмотрено? – обратился Иван к соседу, уже пристроившемуся подремать.
– Вечером дневальные каши сварят. Раз работы нет, пайка урезана вдвое. Вот пурга в тундре поутихнет – выгонят на работы. Будет работа, будет и нормальная еда. А пока отсыпайся. Попозже чайку попьём, – недовольно ответил тот, поудобнее устраиваясь на нарах. – Слушай, а ты часом не ваньку валяешь? Действительно, ничего-ничего не помнишь?
Услышав в ответ глубокий, тяжёлый вздох бедолаги, сосед проворчал что-то сочувствующее и вновь закрыл глаза.
За тонкой стенкой теплушки выл ветер, скребя наждаком снежной крошки по доскам вагона, словно пытался отполировать их до зеркального блеска. Шумели в своем углу урки, что-то проигрывая и выигрывая в самодельные засаленные карты. Остальные каторжане, согретые проглоченной второпях похлёбкой, дрыхли на нарах. Но Ивану не спалось, и он, толкнув в бок своего инструктора, начал доставать его расспросами. Поворчав для приличия, сосед всё же попытался обрисовать общую картину и отдельные частности жизни, которая так бесцеремонно затянула в себя Ивана.