РУСТАМЛегкое движение руки, и кубики льда кружатся внутри стакана, отбрасывая яркие блики на его вертикальные грани.Делаю глоток, и алкоголь обжигает горло, разливаясь внутри приятным теплом.Перевожу взгляд на фотографию отца, стоящую на журнальном столике, и пристально вглядываюсь в его лицо, которое с каждым годом всё больше напоминает моё…- Как это случилось?Стефания прижимает кружевной платок к глазам, промокая несуществующие слезы, и устремляет на меня скорбный взгляд.- Они с мамой занимались дайвингом. Никто точно не знает…, - Стеф театрально вздыхает, - Инструкторы предполагают, что Эдуард Карлович потерял ориентацию в пространстве и вместо того, чтобы подняться на поверхность, опускался вглубь воронки. Девушка нежно сжимает мою руку.- Мне очень жаль…Снова смотрю на фотографию отца.- Надо же…, - с презрением цежу я, - А ещё говорят, что дерьмо не тонет.Одним глотком допиваю виски и с громким стуком ставлю стакан на столик.- Рустам, я понимаю, что тебе тяжело и за напускным цинизмом ты пытаешься скрыть свою боль…, - произносит Стеф, - Но… Это слишком кощунственно.Девушка качает головой.- Даже для тебя, - с осуждением в голосе добавляет она.- С чего ты взяла, что мне тяжело?- Твой отец умер…- Я уже пережил эту утрату, Стеф. Для меня он умер много лет назад.Стефания суетливо поправляет идеально уложенные волосы и растерянно смотрит на меня.- Нужно распорядиться насчет… похорон, - говорит она, запнувшись на последнем слове, - Если хочешь, мама поможет и займется…- Я не нуждаюсь в помощи этой бляди! – рычу я и рывком поднимаюсь с кресла.Выхожу из дома и распахиваю дверцу Роллс-Ройса со стороны водителя.- Ты свободен! – бросаю ему, и мужчина послушно выходит из машины, освобождая мне место.Завожу двигатель и вдавливаю педаль газа в пол.Память безжалостно швыряет меня в прошлое, заставляя вновь прожить день, когда я перестал считать своего подонка-папашу отцом…
- Мама! – зову, растерянно оглядывая погруженный во мрак дом.Провожу ладонью по стене и включаю свет.- Мама! – снова зову, а потом бегу по лестнице на второй этаж.Вхожу в спальню родителей и облегченно выдыхаю, увидев хрупкую фигурку матери, стоящую возле окна.- Ты не слышишь, что я тебя зову? – недовольно спрашиваю я.Мать молчит, и укол тревоги вновь пронзает сердце.Подхожу к матери, опускаю руку на худенькое плечо и заставляю её обернуться.Мама всхлипывает и закрывает лицо ладонями.- Не надо…, - стонет она, - Не смотри на меня.Обхватываю тонкие пальцы, отводя их от лица, а потом резко втягиваю в себя воздух, увидев кровь, запекшуюся в уголках губ, и наливающуюся синевой скулу.Черная пелена опускается на глаза, а грудь обжигает ярость.- КТО?!! – хриплю я.- Сынок, это вышло случайно! – лепечет мать, глотая слезы, - Эдик не хотел. Я… Я сама виновата!- ГДЕ ОН?!Мать прижимает дрожащие пальцы к разбитым губам и беззвучно плачет.- ГДЕ ЭТОТ ПОДОНОК?!- Я… не знаю.Обнимаю мать и прижимаю к груди, чувствуя, как сотрясается от рыданий её тело…