Но самое интересное, после разговора с директором Школы, по той
теме, которую мы с ним обсуждали, наступило полное затишье. Я его
ни разу за все эти дни не встретил. Никто ни о чем меня не
спрашивал. Никто не интересовался, какие вопросы Шармазанашвили мог
со мной решать наедине. Даже Шипко проигнорировал данный факт.
Единственный интересный момент – воспитатель иногда, думая,
будто я этого не вижу, смотрел на меня исподлобья тяжёлым взглядом.
Будто пытался дать какую-то оценку, понять, что в моей башке
происходит. Но стоило мне резко повернуться к Панасычу лицом, он
моментально отводил глаза.
Ну, и еще оставался один нюанс, вызывавший у меня волнение. Это
– Бернес. Марк словно замкнулся в себе. Он и прежде не был таким уж
балагуром, а сейчас так вообще превратился в мрачного молчуна. Это
немного не укладывалось в образ возможной крысы. Ему по идее надо
бы наоборот, трепаться языком, провоцировать откровенные разговоры,
а потом нести информацию чекистам. Вряд ли возможно собирать
сведения, если ты бесконечно недовольно сопишь и почти не общаешься
с товарищами.
Поэтому я потихоньку начал присматриваться к остальным
детдомовцам. Бернеса со счетов не скидывал, конечно, однако решил
не зацикливаться. А мне непременно надо было понять, кто из пацанов
стучит. Не ради торжества справедливости. Ради себя самого и своих
планов.
Просто, после тщательного осмысления я пришел к выводу, если уж
на полном серьёзе рассматривать работу резидента в Берлине с целью
что-то изменить, то мне нужна команда. Если можно так выразиться.
Мне нужны люди, которым я, буду доверять хотя бы на восемьдесят
процентов. Ни один другой разведчик этого доверия от меня не
получит. Потому что все они служат партии и Сталину. Вообще не
думаю, будто кто-то из действующих резидентов решится на поступки,
которые могут не понравится Центру.
А мне в той авантюре, которую я задумал, нужны люди, для которых
в приоритете – Родина. Как бы пафосно это не звучало. Неважно, по
какой причине. Ради любви, большой и огромной. Ради бабла, которого
у меня пока нет и которое я пока не знаю, где взять. Вообще не
суть. Просто я уверен на сто процентов, идейность – хорошо.
Идейность, подкрепленная чем-то – это почти гарантия.
Ну, и что уж греха таить, детдомовцы не боятся испачкаться в
грязи. Они из этой грязи только что нос высунули. У них понятия
"хорошо" и "плохо" очень расплывчатые. Я не знаю, с какими
ситуациями придется столкнуться, если у меня все выгорит. Но
хотелось бы знать, что рядом есть парочка человек, которые не
сдадут назад.