Снова и снова в напряженной тишине раздавались монотонные гудки. Андрей не брал трубку.
— Он тебе не поверит, — шепнула змея.
— Тогда я покажу ему результаты своих анализов.
Руки дрожали. То ли от нервов, то ли это был отходняк после неизвестного препарата. Я обнаружила, что мое платье насквозь мокрое от пота, что все мое лицо в липкой испарине. Меня трясло, во рту стоял омерзительный вкус кислятины, слюна была такой густой, что язык увязал в ней и не ворочался.
Вера Павловна не уходила. Нервно теребя пояс халата, она смотрела на телефон в моей руке.
Наконец гудки оборвались, ненадолго в трубке повисла тишина, а затем в этой звенящей тишине холодно и враждебно прозвучало:
— Не звони мне больше. Я не желаю с тобой разговаривать.
— Стой! Ты все неправильно понял. Это не то, о чем ты думаешь.
«Я только что сказала эту банальную фразу, — пронеслось в голове. — Ту, что говорят все изменники».
Перед глазами, как наяву, развернулась та самая ночь годичной давности. В который раз переживая в мыслях ее события, я увидела свою руку крупным планом. Вот мои пальцы тянутся к дверной ручке. На безымянном блестит полоска обручального кольца. Вот я стою под дверью, не решаясь войти в комнату, из которой доносятся женские стоны. Вот дверь все-таки открывается. Она открывается целую вечность, будто в замедленной киносъемке. Я помню то странное чувство: время как резина, я словно двигаюсь в толще воды.
«Это не то, о чем ты думаешь», — сказал мне тогда Андрей, лежа под голой девкой, которая не перестала скакать на нем, даже когда я ворвалась к ним в спальню.
Но в моем случае все действительно было не тем, чем кажется.
— Я тебе не изменяла. Семенова подмешала мне что-то в сок. Меня опоили и подставили.
В трубке воцарилось напряженное молчание.
Сердце таранило грудь, отсчитывая удары.
Вера Павловна повернулась ко мне правым ухом: на левое она была слегка глуховата.
— Я тебе не верю, — отрезал Андрей. — Домой не приходи. Встретимся в ЗАГСе. Не думал, что ты такая шалава.
По губам свекрови растеклась ликующая улыбка. Услышала. А может, прочитала ответ сына по выражению моего лица.
В груди стало пусто. Я прижала руку к солнечному сплетению. Казалось, что меня ударили туда ножом, что там огромная зияющая дыра и внутренности вот-вот вывалятся на пол.
— Я простила тебе измену, — мой шепот тонул в оглушительном грохоте крови. — Когда ты мне изменил… с этой… я простила.