Но возвращаясь к самому Каэлю, он,
как и Хильда, был стар, даже по эльфийским меркам. До того, как
твёрдо встать на ноги и начать самостоятельно передвигаться, но,
уже немного понимая устную речь, я смог узнать возраст, и кое-что о
прошлом моих опекунов. Так, Хильде на момент моего рождения было
уже 323 года, и в прошлом она была известна как искательница
приключений. Она бывала в таких местах, о которых многие даже не
слышали, и сражалась с такими монстрами, от одного упоминания
которых у слушателей стыла кровь в жилах. Позже, когда мне удалось
рассмотреть старую дворфийку повнимательней, я заметил множество
старых шрамов и следов от укусов неведомых чудовищ, которые,
однако, никак не мешали ей в повседневной жизни. С Каэлем всё было
немного сложнее, определить его возраст было сложнее, но то, что он
очень стар, сходились все. Седина в его волосах и глубокие морщины
говорили о том, что прожил он никак не меньше тысячи лет, но
сказать конкретней не мог никто, а сам Каэль не спешил делиться
своим истинным возрастом. О его прошлом также было почти ничего
неизвестно, кроме того, что перед тем как стать жрецом Дезны, он
был умелым волшебником.
Неспешная жизнь с двумя стариками
меня полностью устраивала, я вёл себя как примерный и тихий
ребёнок, не доставляя лишних хлопот своим опекунам, они же в ответ,
в основном конечно Хильда, воспитывали меня по мере сил. Иногда в
храме останавливались возвращающиеся из путешествий жрецы или
просто почитатели Дезны, которые сильно удивлялись тому, что в
храме их богини воспитывается ребёнок, всё же подкидывать детей
старались более… постоянным богам. Как бы то ни было, опытные
путешественники с удовольствием рассказывали ребёнку с очень
внимательным взглядом о своих странствиях, дальних землях и их
красотах. Мне же их байки заменяли уроки географии.
Иногда, когда Хильда была занята в
оранжерее, а Каэль как обычно спал после ночи наблюдения за
звёздами, я любил пробраться на верхушку астрономической башни и
посмотреть на город с высоты. Абсалом был прекрасен, но не той
величественной красотой как Имперский город в Сиродиле, и не
привлекал своей смесью северной суровости и некой утончённости как
Солитьюд в Скайриме, скорее Город в Центре Мира напоминал пёстрое
лоскутное одеяло, сшитого из сотни разных гобеленов, посмотрев на
каждый кусочек которого, можно пропасть на часы.