Эту неделю рядом с Вадимом я сравнила бы с моральной пыткой. Нет… он вел себя идеально. Домой приходил вовремя, а если задерживался, то обязательно звонил и сообщал об этом. А я воспринимала это на контрастах с недавним прошлым – слишком свежо еще… Мне катастрофически не хватало «подробностей» - не о них с той женщиной, а о нас с ним. Нужно было знать, что он чувствовал тогда ко мне - когда практически не замечал и совсем не хотел? На что при этом рассчитывал, не уходя из семьи – что я слепая и глухая или слабоумная? А я тогда и сделалась такой, и была, похоже - отказывалась верить, что он так спокойно, равнодушно и буднично рвет все нити, соединяющие нас.
А сейчас опять «воспылал». Но так не бывает - любовь или есть или ее нет. Хотя… я и сама не смогла бы объяснить, что чувствую сейчас к нему. И видела только одно правдоподобное объяснение – со смертью той женщины у него не осталось выбора. А слова Вадима об их расставании – просто слова. И рассказу Марины о притяжении между ними они тоже противоречили.
Мне нужны были его ответы – внятные объяснения, мотивация, причины… Я не понимала! Хотелось разобраться во всем, понять его - даже если это знание окажется болезненным. Хотелось, чтобы он опять стал понятным для меня, а потом, может и родным опять - близким, своим.
Сейчас я не могла говорить с ним прямо и спрашивать откровенно, потому что таким человеком для меня он уже не был. Необъяснимо трудно было даже просто открыть рот и сказать ему что-то обыденное. А сам он почему-то решил, что объяснения мне не нужны, достаточно его признаний в любви, хотя все его действия перед этим говорили против нее.
Сейчас он вел себя идеально, а я хотела – как раньше, до всего этого. Каждый день он приносил цветы – просто так, а я хотела, чтобы по случаю и причине. Слово «ресторан» стебало по нервам, шум воды в ванной, когда он был там, заставлял замирать и прислушиваться – я ловила себя на этом и злилась на него. И ненавидела себя – за слово «гостиница». Упоминание о его друзьях… А-а!
По ощущениям, это был тупик. Нас объединяла только Янка, и вот она просто купалась в нашем внимании и это тоже было не очень хорошо – избыток его. Еще нас мог бы объединить секс – и он хотел его, и мои обиды бледнели перед желанием быть рядом с ним, как раньше – тесно и близко, отступали перед жгучим желанием получить удовольствие и забыться в нем. Наверное, наша близость получилась бы голодной и отчаянной, и дала бы облегчение только телам. Спасая ночь и только усложняя день.