— Глеб Александрович, ваш психолог предупреждал о возможном
провале в памяти.
— Мой кто? — немного сдает позиции Вересов и уже на полтона тише
общается с Сергеем.
— Психолог.
— У меня реально кукушки поехали?
— Не совсем так, вы просто иногда забываете, ваша жена…
— Вот не надо. Я допускаю, что могу забыть мелочь, но жену, пять
месяцев брака и психолога… Разве ТАКОЕ можно забыть? Ты бы забыл? —
наседает Глеб на начальника службы безопасности.
— Вы попали в аварию, — продолжает спокойно Сергей.
Именно такой версии было решено придерживаться. Евгений
Семенович не сомневался в том, что племянник активно начнет
анализировать случившееся, и даже документы не станут для него
показателем в прояснении ситуации.
— Такую девушку, как ты, Мирослава, трудно забыть и тем более ей
изменять… Это надо быть полным идиотом. Глеб не до такой степени
плох… И у него самого есть табу на измены.
— Почему табу? И вообще, разве можно быть уверенным, что ты
никого и никогда не предашь? — скептически заявляю Малышеву.
— Нельзя быть уверенным, — согласно кивает Евгений Семенович. —
Но есть такие понятия, как время и память. То, чего мы опасаемся
или избегаем, может нас догнать именно тогда, когда больше всего
позабудется. И Глеб не стал исключением. Видишь ли, девочка, —
ласково обращается Малышев, — мой брат изменил своей жене и не один
раз. Сказать, что я хотел его стереть в порошок, ничего не сказать,
и Глеб помнит тот ад, что творился в последнее время между
родителями.
— И как вы это вынесли?
— Никак. С братом я не общался. Невыносимо больно видеть, как
любимый человек угасает в созависимых отношениях. Поэтому решено,
мы убедим Глеба вот в чем…
Малышев приоткрывал мне историю своей жизни и чувств, но как
умело мужчина впускал в свое прошлое, так умело и выпроваживал, не
позволяя узнать больше.
Я сдерживала свое любопытство и чаще слушала молча.
Идею с аварией поддержала и сейчас поддерживаю. Легче доказать
человеку, что он не стабилен, опираясь на неоспоримые факты.
— Ты шутишь, Серег? — бросает мой фиктивный муж в адрес
Самохина.
— Нет.
Я же говорю — скала, а не человек. Стоит на своем, и не
сдвинешь.
— Не верю! — зло бросает Вересов и тут же предлагает сделать
рейд по врачам, чтобы убедиться в доказательной базе.
Мне Малышев запретил по врачам мотаться, так как посчитал, что
это будет уж слишком. Видеть скупые мужские слезы я не должна, да и
Глеб имеет право на свои маленькие слабости.