— Лады, — сказал я.
— Ну и насчет денег еще... — с заминкой сказал Сэнсэй.
— Даже не грей голову, мы заработаем, — быстро ответил я. — Я же
понимаю, что это не просто развлекательная поездка, а, можно
сказать, инвестиции. Окно в Европу, мать его. Так что пошевелим
батонами, извернемся, но бабок добудем. На крайняк, займем. Такой
шанс просрать из-за каких-то там презренных бумажек — это будет по
меньшей мере тупо.
— Ладно, теперь я и правда спокоен, — сказал Сэнсэй. — И рад,
что ты все понимаешь.
— Слушай, я бы пообещал тебе ответную услугу, на такой царский
подгон, но сам понимаешь... — я засмеялся. — Ну, то есть, спасибище
тебе огромное за доверие, я прямо изо всех сил счастлив, только не
могу представить, чем мы тебе можем... так скажем, отдарить.
— Живы будем, сочтемся, — проговорил Сэнсэй. — Никто же не
знает, как сложится судьба...
Все-таки, хороший человек Сэнсэй. Хуже всего, когда человек
оказывает тебе услугу и кокетливо махает ручкой, мол «забей, мне
ничего не надо, твоя улыбка — лучшая награда!» Обычно это означает,
что такой трындеж в дальнейшем тебе будут до самой смерти
припоминать. А Сэнсэй при всей своей «не-от-мира-сегошности» был
все-таки деловым человеком.
— Не забивай пока голову, — сказал он. — Сейчас для вас главное
— репетиции. Можешь считать, что я деньги поставил на то, что вы
там зал порвете, сечешь?
Когда я вернулся в комнату, там, ясен пень, стоял галдеж.
«Ангелочки», наперебой, предлагали планы по зарабатыванию денег,
один другого развесистее, Жан с Ириной бодро строили планы
составить нам компанию. Потому как Жану, конечно же, требовался
репортаж для его журнала о том, как новокиневская рок-группа, да
еще и с обложки первого номера «Африки» покоряет сцены культурной
столицы, Лариска просто подхватила общий ажиотаж, а Наташа что-то
деловито строчила в блокноте. По всей видимости, вносила событие в
анналы, чтобы утром не позабыть произошедшее. А то мало ли, как
бывает...
— Ну что, братишки и сестренки, считаем это хорошим знаком для
новоселья, ведь так? — сказал я, широко улыбаясь.
— У меня аж коленки трясутся, я даже не верю, что это на самом
деле происходит! — заявил Бельфегор. — Мы поедем в Ленинград!
Иииииихаааа!
Все принялись радостно скакать и голосить на все лады.
До тех пор, пока наше веселье не прервал звонок в дверь.