Создавалось впечатление, что здесь планировалось содержать больше таких, как я. Но то ли они уже все отправились в мир иной, то ли их так и насобирали.
Я все силился вспомнить момент моего тут появления — и не мог. Зато более отдаленные картинки прошлого становились все ярче. Я вспомнил отца, который натаскивал меня каждый день в лесу едва ли не с момента, когда я встал на четвереньки. А еще — как мы гуляли с ним вечерами у речки в звериной ипостаси. Гордость за отца переполняла меня по самые уши. Я был единственным ребенком. Мать пропадала в городе, но кем работала и как часто ее видел — я не помнил. Только отца. И еще нашу хижину в лесу. Время там, казалось, остановилось. Иногда холодало, деревья линяли, сыпал снег, а потом его топил весенний дождь… И так по кругу. Но это тогда не беспокоило. Меня занимал другой мир — мир законов природы и людей, силы и хитрости, которыми отец владел в совершенстве.
Куда он делся?
Я вдруг замер, как вкопанный, а в спину тут же врезалось тупое тело с пушкой и руганью. Но меня это не тронуло ни капли. Потому что я вспомнил…
…Отец просто однажды не вернулся.
— Твою мать, а ну пошел! — заорали мне в спину. — Уснул, что ли?!
Меня грубо пнули под колено, и нога подогнулась, но недостаточно, чтобы потерять равновесие. Я выпрямился и пошел дальше.
Солнце ударило по глазам, и я замотал головой, моргая. Сколько же я не был под солнцем? Ноздри забились разномастными запахами, и такой поток информации хлынул в голову, что я едва успевал ее обрабатывать. Привычки, выдрессированные годами, давали о себе знать. Самое четкое понимание — вечером будет дождь. А еще — сейчас август, потому что в воздухе стоит густой аромат горечавки. Третье — мы к югу от Смиртона — только здесь живет пикля, которая чирикает сейчас над головой в еловой кроне. А еще — она скоро распрощается с потомством. Значит, конец августа. Еще тут неподалеку речка…
…И белоглазые.
Я медленно моргнул, уставившись на оборотня, сидящего за решеткой на земле. Он смотрел на меня исподлобья, но драпать не собирался — не мог.
— Шагай в камеру.
— Там волк, — глухо возразил я.
— И что? — обошел меня тип и уставился мне в лицо. — Брезгуешь? Зато он — нет.
Гнусный групповой смех резанул по ушам, и меня протолкнули в клетку. Размером она напоминала бейсбольную площадку в школе, только засыпана песком. И кольцо тут имелось. А к нему несколько спортивных снарядов.