– Вот как! Тогда я знаю, чтó написать: “Не проживает, отбыл на Восток”, – сказал пожилой почтальон. – Кстати, у меня тут еще одно письмо. Здесь должна проживать барышня Ялович.
Я мгновенно узнала конверт: новая повестка на биржу труда.
– Вы и тут напишите: “Не проживает, отбыла на Восток”, – быстро сказала я.
Короче говоря, из картотеки биржи труда меня вычеркнули, потому что я имела наглость сообщить властям, что меня уже депортировали.
5
По выходным я часто встречалась с Рут и Норой. Мы вместе гуляли, и они рассказывали, что нового в цеху. Например, я узнала, как реагировали сименсовские наладчики на вышедшее в сентябре 1941-го полицейское распоряжение, которое обязывало евреев публично носить желтую звезду.
Шульц и Херман, понятно, возмутились. Нацист Штаковски тоже сказал, что так нельзя. А еще двое, Штраль и Бедурке, которых я вечно путала и считала закоренелыми нацистами и людьми очень недалекими, весьма внятно пробурчали: “Нами правят преступники!” У одного из них были родственники в деревне, и с тех пор он временами угощал девушек бутербродами с ветчиной.
Гуляя с Рут и Норой, я постепенно придумала особый план: решила использовать эти прогулки, чтобы хорошенько изучить город Берлин и его обитателей. У подруг моя социологическая игра энтузиазма не вызывала, но все же они в ней участвовали, ради меня. Нора намечала маршруты в разные места города, неизменно расположенные далеко от исходного пункта. В промежутках располагались различные остановки, где я рассчитывала спросить дорогу у полицейского.
Вот так я и ходила по улицам в компании этих двух красоток. Некоторые люди постарше, глядя на нас, говорили:
– Какая жалость! Красивые девушки – и должны ходить с еврейской звездой!
Полицейские тоже были не прочь поболтать, спрашивали:
– Ну что, красотки?
Тут я действовала, как требовал закон:
– Еврейка, город Берлин, личный номер икс-игрек. Разрешите спросить?
– Чего-чего? – изумлялся каждый, чем очень меня веселил. – Чего надо-то? А?
– Закон требует, чтобы мы представлялись таким образом. Называя место пребывания, личный номер и сообщая, что мы еврейки. А теперь, с вашего разрешения, можно спросить?
– Ишь ты, значится, и такой закон есть? Ну обалдеть, чего только не услышишь!
Лишь те, что помоложе, владели собой и старались не подавать виду, как они поражены и как им противно. Те, что постарше, только головой качали: