. А это значит, что он должен знать, что и где лежит здесь под землёй…
– Фантазёр ты, Тимка! – снисходительно улыбается Оксана, сверкнув двумя ровными рядками ослепительно-белых зубов. – То ты уверяешь, что найдёшь древнегреческую статую. К тому же непременно работы Фидия[4] или Праксителя[5]… То хочешь, чтобы орёл рассказал тебе, что он видел здесь две тысячи лет тому назад.
– За орла ничего определённого сказать не могу, – рассудительно отвечает на это Тимур. – А вот статую я найду непременно. Иначе зачем бы я тут колупался в земле? Ради вот этих черепков? – Тимур указывает кивком головы на несколько обломков красной керамики, аккуратно сложенных посреди раскопа. Но тут же, перехватив осуждающий взгляд Оксаны, спешит «сдать назад»: – Хотя и эти… черепки – свидетели старины, то есть ценные находки. Но я всё равно должен найти что-то такое, чтобы… чтобы все ахнули. Понимаешь? На меньшее я не согласен.
– Как говорится в таких случаях: дай бог нашему теляти волка поймати.
– Откуда это?
– Даля[6] почитываю.
– То, что ты почитываешь Даля, – это хорошо, а вот то, что не веришь товарищу, да ещё пытаешься подначить его, – плохо. Не к лицу это такой…
Продолжить Тимуру его обличительную речь, а тем более дать на неё ответ Оксане не приходится, потому что неподалёку, чуть ли не над их головами, слышится по-детски тоненький, дребезжащий голосок:
– Эге-ей! Братцы-кротики! А вылезайте-ка из своих исторических нор, да пойдём обедать!
И вслед за этим над восьмым раскопом появляется голова владельца этого голоса, профессора археологии Ивана Ивановича Гребешкова – щуплого человечка с задорно, по-суворовски торчащим кверху реденьким белым хохолком на голове и такой же белой, воинственно нацеленной вперёд бородкой.
– Как дела? – интересуется профессор.
– Да вот… – неохотно показывает на небольшую кучку битой керамики Оксана. – Одни черепки…
Рядом с профессорской возникают ещё несколько голов участников экспедиции.
– Скромность – черта, безусловно, хорошая, – замечает Иван Иванович. – Однако и прибедняться не стоит. У некоторых и этого нет. Но ничего – у нас ещё всё впереди. Как в той песне: «Вся жизнь впереди, надейся и жди», – усмехается профессор и, перейдя на будничный тон, продолжает: – Так мы идём обедать, а вы тут посматривайте на раскопы. Только смотрите – в этот раз без сенсаций! В особенности – мировых.