– И всё-таки… снова сенсация? – удручённо покачивает головой Иван Иванович. – И где же она на сей раз?
– Всему своё время, – продолжает сохранять интригу Иванченко. – Сзывайте народ. Это надо видеть всем.
Сзывать народ Ивану Ивановичу не приходится: услышав разговор, студенты рады случаю ещё раз потешиться над неудачливым горе-археологом, они спешат к восьмому раскопу и плотным кольцом обступают его. И тут же раздаются въедливые возгласы:
– Чей нос сегодня откопали?
– Или на сей раз ухо?
– Свиное или ослиное?
– А может, ослиный хвост?
– Ради такого случая газетчиков надо бы пригласить!
– Принесите хотя бы фотоаппарат! История не простит нам такое упущение!
– И в самом деле, – для грядущих поколений следовало бы запечатлеть такое событие!
– Заколупал ты нас, Тимка, своими находками!
Возгласы постепенно утихают, и, воспользовавшись относительной тишиной, Тимур подчёркнуто спокойно спрашивает:
– Всё? Запас острот исчерпан? Тогда смотрите!
Тимур поправляет на голове свой «бриль», поднимает с земли щётку, становится в картинную позу и делает широкий жест циркового распорядителя:
– Прошу всех быть внимательными! Сейчас вы станете свидетелями мировой сенсации! Зря ухмыляетесь. Именно – сенсации! И именно – мировой.
Взмахом руки бывалого фокусника Тимур подбрасывает кверху щётку, ловко её ловит на лету и, не прекращая движения рукой, нагибается и широким взмахом проводит щёткой по кучке недавно насыпанной сухой земли. В то же мгновение из-под щётки появляется небольшое белое пятно. После каждого взмаха щёткой пятно становится всё больше и объёмнее, принимая схожесть с человеческим лицом.
– Что такое? Что за цирк вы тут устроили? – начинает нервничать профессор Гребешков, решив, что его разыгрывают.
Тимур, который едва сдерживается, чтобы не запрыгать на радостях, молча, с отрешённым выражением лица продолжает демонстративно разметать землю. И с каждым взмахом его щётки становится всё очевиднее, что под насыпанной кучкой земли лежит мраморная статуя. Вот появляется снежно-белое лицо, далее – плечо, поднятая почти к лицу полусогнутая в локте правая рука. И тут Тимур останавливается.
– Всё! Сеанс окончен! Все свободны! Продолжение – через два-три часа. Дальше мы не успели раскопать.
Только теперь приходит в себя Иван Иванович. Забыв о своём солидном возрасте и слабом здоровье, он первым оказывается в раскопе. За ним, будто горох из дырявого мешка, сыплются в яму студенты. Каждому не терпится хотя бы дотронуться до такой необыкновенной находки. Раскоп мгновенно становится тесным и наполняется галдежом, из которого то и дело вырываются восторженные возгласы: