– Не хочется ли вам спать, мисс? – спросила меня Бесси необыкновенно мягко.
Я едва решилась ей ответить, я боялась через минуту опять услышать от нее обращение в обычном грубом тоне.
– Попробую, – проговорила я.
– Не хотите поесть или попить воды?
– Нет, спасибо, Бесси.
– Ну, если так, я пойду спать, уже поздно. Зовите, если что-нибудь понадобится ночью.
Что за необыкновенная заботливость! Я решилась обратиться к ней с вопросом.
– Бесси, что со мной? Я больна?
– Я думаю, что вы заболели от крика в красной комнате, но вы скоро поправитесь.
Бесси вышла в соседнюю людскую. Я слышала, как она сказала: – Сара, спи со мной эту ночь в детской. Ни за что в жизни я не решусь остаться с бедным ребенком всю ночь одна, она может еще умереть. Как странно, что с ней случился такой припадок! Интересно, что ей привиделось? Все-таки миссис Рид была чересчур строга на этот раз.
Она вернулась в комнату вместе с Сарой, они обе улеглись, но еще с полчаса шептались, пока не заснули. До меня долетали обрывки их разговора, из которых я легко могла догадаться о том, что составляло предмет их обсуждения.
– Что-то, сверху донизу в белом, прошло мимо нее… Огромная черная собака за ним… Три громких удара в дверь… Свет как раз над его могилой… – и так далее, и так далее.
Наконец они заснули, огонь в камине и свеча погасли. Я не сомкнула глаз всю ночь, часы тянулись для меня бесконечно. Зрение, слух, воображение – все во мне было напряжено до крайней степени, я вся была объята ужасом, тем ужасом, который могут испытывать только дети.
После приключения в красной комнате физически я не пострадала и не заболела. Но нервы мои были настолько потрясены, что и до сих пор я чувствую последствия этого происшествия. Да, миссис Рид, вам я обязана многими часами душевных страданий. Но я должна простить вас, ибо вы не ведали, что творили. Терзая каждый нерв моего сердца, вы думали, что лишь искореняете дурные наклонности.
На следующий день около полудня я сидела у камина в детской, одетая и закутанная в шаль. Я чувствовала себя слабой и совершенно разбитой, но мучительнее всего было невыразимое душевное страдание – страдание, выжимавшее из глаз моих молчаливые слезы. Не успевала я стереть со щеки одну соленую каплю, как за ней следовала другая. И все-таки я могла бы считать себя счастливой в эту минуту, потому что вокруг меня не было никого из моих мучителей. Миссис Рид выехала со всеми детьми в коляске на прогулку. Мисс Эббот шила в одной из отдаленных комнат, а Бесси, передвигаясь по детской, убирала игрушки и приводила в порядок ящики комода, иногда обращаясь ко мне с ласковым словом.