Я поднял руку.
– Извините, – сказал Шандор, когда мы поздоровались. – Я с Балатона еду. Вишню на даче собирал.
Он показал на рубашку.
– Вишня вкусная? – спросил я.
– Пойдёмте, я дам пробовать.
Вишня оказалась превосходной, и говорил Шандор тоже, не как писал, а очень даже неплохо. При Союзе в Киеве в школу ходил, объяснил он, пока мы ехали. Там родители работали. А сейчас ещё и жена русская.
– Даже если хочу язык забывать, она не даёт.
– Она не из Питера случайно? – спросила Оля.
– Нет, из Карпатия, – сказал Шандор. – Закарпатия, по-вашему.
Похоже, шансы найти понимание в Будапеште у нас были.
Хозяином квартиры был знакомый Шандора по имени Ласло. Он русского не знал, но чтобы принять от нас плату за постой, ему хватило и пальцев. На них же Ласло показал нам, как что у него работает, и на какие кнопки где нажимать. Вручив нам ключи, Ласло ушёл. Через пару минут за ним последовал и Шандор. Ему надо было к маме. Вишня, оказывается, собиралась для неё.
Мы остались в квартире одни.
Какое-то время мы бродили из угла в угол, сами не зная, что ищем. Вышли на балкон, посмотрели, что там за вид. Он был на заросший кустами пустырь, похожий на спортгородок с полосой препятствий. Потом мы проверили замок на входной двери. Он открывался и закрывался без вопросов. В самих комнатах смотреть было не на что. Спальня типа пенал, в ней шкаф и кровать, да гостиная с диваном и телевизором – вот и всё, что там было. К гостиной без всякой двери примыкал аппендикс, в котором стоял обеденный стол и находилась кухня.
– «Американская», – сказала Оля. – Так они здесь это называют.
Я проверил плиту и духовку. Всё работало. Кастрюль и сковородок тоже хватало.
– Я и на американских борщ варить умею, – сказал я.
– А может не борщ, а баблéвеш? – спросила Оля. – Ты обещал его сделать.
Я заглянул в бумажник. На то, из чего делают баблевеш там хватало даже по питерским ценам. А здесь, говорила Оля, они пониже. Рынок тоже где-то поблизости находился. Остальное по ходу дела выясним.
Мы заперли дверь и спустились на улицу.
Этот баблевеш по-русски был фасолевым супом. Венгры его ещё «Йокаи баблевеш» называют, по фамилии своего писателя-классика. Он то ли любил этот суп так сильно, то ли рецепт свой придумал ну и соединился с ним буквально в одной тарелке. Если русскую параллель тут проводить, получилось бы что-то вроде «щи достоевские» или, скажем, «рассольник тургеневский». Но это очень приблизительно, конечно.