Хрюбудону дозволяли,
Портил он что было сил
Государственных кобыл.
Но себя король разврата
Не спешил признать отцом,
И грустили жеребята
С хрюбудоновским лицом.
За такую вот скотину,
Прорыдав всю ночь в перину,
Вся бледна и чуть жива,
Вышла глупая вдова.
Что тому причиной было?
Тайной страсти ль злая сила?
Или слух, что молодец
Просто сказочный самец?
Или что-то с головою
Стало после похорон?
Так вот завладел страною
Этот грязный Хрюбудон.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Время тихо и устало
Над страной тащилось вяло.
И совсем не так, как встарь,
Правил ею новый царь.
Постепенно все селенья
Приходили в запустенье.
А потом и вся страна
Стала чахла и бедна.
Словно это враг до гроба,
Словно это злой злодей
Или даже сразу оба
Измывались всласть над ней.
Нет, не то чтоб идиотом
Новый царь был. Эх, да что там!
В мире только он один
Был такой большой кретин.
Управлять он был бессилен
За отсутствием извилин.
И не напрягал врагов
Он обилием мозгов.
Как издаст указ, бывало,
Почесав в раздумьях зад,
Рты все царство разевало,
И густел в пространстве мат.
Что ж! Не всем же быть с мозгами.
И к тому же бабы сами
Убедились в том, что он
Кое в чём другом силён.
Он на свадебной пирушке
Сразу после первой кружки,
Не сумев свой пыл сдержать,
Потащил вдову в кровать.
Первый раз он слез с постели
(Да и то ─ сходить в сортир)
Лишь к концу второй недели,
Протерев матрас до дыр.
Утомлённая царица
Не сумела насладиться
Страстью пламенной такой
И прикинулась больной.
Но не помогло ей это.
От рассвета до рассвета
С перерывом на обед
Был супруг с ней тет-а-тет.
Просто не было предела
Силе этого козла.
Ей всё это надоело,
И царица умерла.
Хрюбудон в пылу экстаза
Не заметил это сразу
И потом ещё пять дней
Весь в поту пыхтел над ней.
На шестой же день, с рассветом,
Усмотрев издёвку в этом,
Он в отместку в тот же час
Изменил ей. И не раз.
Возбуждённый жаждой мести,
Царь был неостановим.
Сто девиц лишились чести,
Ухайдаканные им.
Тщетно бедные девицы
От него пытались скрыться.
Он их всюду настигал
И царице изменял:
В бане, в проруби, на ёлке,
На шкафу, на книжной полке,
В бане, в луже, на столе,
Под забором на земле.
Бегал он по всем селеньям,
Наводя на девок страх
Плохо скрытым возбужденьем
В оттопыренных штанах.
Но однажды, видно спьяну,
Стыдно стало басурману.
Дескать, что ж я, блин, даю?
Я ж ведь царь, едрит твою!
И, кончая с этим разом,
Разразился он указом: