– Папенька, – укоризненно покачал я головой.
– Согласен, не хорошо так о родне говорить. Но я-то его знаю с детства.
По правде, я с первого взгляда понял, что семейство Преображеновых в долгах. Уж больно выцветшее платье на тетке Марии, уж больно облезлый бобровый воротник на пальто дядюшки. Да и кузины одеты неопрятно. Гувернантки хорошей у них нет – видно сразу. О Василии я ничего не мог сказать. Однако всем известно, как живут кавалергарды: есть деньги – гуляют, нет денег – песни поют.
– И в данный момент передо мной встает выбор, – продолжал между тем отец: – остаться здесь или отправляться в Петербург?
– Как это – остаться? – не понял я. Что он такое придумывает? – Здесь? В лесу?
– В имении, – поправил он меня. Подвел к окну, отдернул штору, показывая тоскливый зимний пейзаж. – Посмотри, какая красота! Знаешь, как в Крещенках здорово летом? Солнце, травы кругом, охота…
Я почувствовал фальшь в его голосе, едва уловимую.
– А зимой? А осенью? Да ты и сам не горишь желанием остаться. Как же служба? Ты же заскучаешь по комитету, по товарищам…
– Служба… Служба… Ну что со службой? – забубнил зло он и принялся ходить по кабинету, заложив руки за спину. – Уйду в отставку. Зато маменька любит тишину и уют. Сестрам твоим здесь понравится.
Вот этого я от него не ожидал. Я взглянул на его безупречное жабо, отглаженный идеально камзол с двумя рядами золотых форменных пуговиц, панталоны чиновничьего мышиного цвета, чулки без пятнышка, английские башмаки с пряжками… Какой из него помещик? Да он без бумаг и дня не проживет. Вечно гордился своими точными расчётами, пропадал целыми сутками на строительстве, светился от счастья, когда какой-нибудь дом или просто пристройку сдавали с его участием, а тут, вдруг – тишина, уют понадобились. Бобровую шапку напялит, валенки, шубу до пят – вот чучело будет… Не верю я ему! Первый раз в жизни – не верю.
– Я должен поступить в морской корпус, – четко ответил я. – И вам, папенька не к лицу бросать службу. Долг каждого дворянина – служить России.
– Да что ты понимаешь в этом? – попробовал он меня образумить.
– Вы сами спросили у меня совета, я вам выдаю свои суждения. И сестрам я не желаю участи вырастить провинциальными барышнями, коих называют у нас деревенскими дурочками.
– Откуда ты набрался такого? – возмутился он, гневно выпячивая грудь.