***
В тот вечер, после приезда Степана Заречного, маменька все вздыхала за ужином: – Как же мы покажемся перед ним? Он же никогда нас не жаловал… Отец её успокаивал: – Ничего страшного. Съездим быстро и вернёмся. Надо простить ему все обиды перед уходом, да нас он пусть простит. Маша беспокойно посматривала то на маму, то на отца. Дёргала меня за рукав и шёпотом спрашивала:
– Сашенька, что случилось?
– Ничего. Отстань. Поедем завтра к деду?
– К какому, Сашенька? Скажи.
– Отстань! Скоро сама все узнаешь.
Младшая Оленька, чувствуя, что на неё не обращают внимания, и разговор за столом серьёзный, долго бычилась, сопела и, в конце концов, разревелась. Ужин не задался.
Наутро, чуть забрезжил серый рассвет, нас уже ждали во дворе широкие сани с кожаным верхом. В кузовке были постелены овчинные шкуры. Степан Заречный сидел на высоких козелках. Красивые орловские кони нетерпеливо били копытами, фыркали, выпуская облачки пара. Дорожные сундуки уже накрепко были привязаны на задке. Я попрощался с моим другом Жаном, сыном гувернёра де Бельте. Хоть он был моим сверстником, но ростом – на полголовы ниже и в плечах неширок. Жан, несмотря на раннее утро, вышел меня проводить. Стоял, кутаясь в пальто, и дрожал от холода.
– Иди уж, досыпай, – отослал я его обратно в дом. – Не на год же едем. Думаю, через неделю вернёмся.
После я заглянул в кузовок, представил, как все здесь усядемся: тут отец, там мама, а напротив сестры и я… Тесновато будет. Поразмыслив, я попросился на козелки.
– Не замёрзнешь? Путь долгий, – предупредил меня отец.
– Морозов ещё нет, – возразил я.
– Садись, барин, – подвинулся Степан. – Вдвоём веселее будет. Только шинелька у тебя жиденькая. Если зазимок проберёт, ты мне скажи, я тебе тулуп свой дам.
– Не замёрзну! – гордо ответил я, взбираясь на жёсткое сиденье.
– Мы готовы, трогай, – крикнул отец из саней.
– С богом! – перекрестился Степан. – Ну-ка! Пошли! – прикрикнул он. Кони тронулись.
Нева ещё до конца не затянулась льдом. Снег лежал на мостовой, укатанный санями. На фоне светлеющего неба выделялся тонкий шпиль Петропавловского собора с ангелом наверху. Степан перекрестился на ангела, вздохнул и фальшивым хриплым голосом затянул детскую песенку:
Ангел белый, Бога вестник,
Ты приди ко мне во сне…
Мне вдруг стало смешно от его неумелого пения. Здоровый мужик, бородатый, хриплым голосом пытается петь детскую песенку, да ещё делает это так серьезно и сосредоточенно. Я не в силах был сдержаться.