Мы спустились по каменной лестнице. Маша тут же пристала к Жану:
– Вы будете меня вести. Я плохо стою на коньках.
– Буду безмерно счастлив, мадмуазель, – с готовностью ответил Жан.
Степан принял наши шубы и встал в сторонке.
– Вот же странная забава, – усмехнулся он. – Эдак шлепнешься, и зубы здесь оставишь.
К нам тут же подошел распорядитель катка с большим ящиком, в котором лежали коньки. Подобрал нам пары. Деревянные дощечки по форме ступней с тонкими шнурками, а снизу прочно приделаны отточенные лезвия коньков. Носы изящно загнуты. Распорядитель долго возился, подбирая Машеньке пару на ее маленькие ножки. Мы с Жаном сами быстренько нашли нужные коньки.
– Вы мне поможете, кузен Александр, – попросила Анна.
Я присел и аккуратно затянул шнурки коньков на её тонких замшевых сапожках. – Спасибо. Вы очень любезны.
От этих слов, от ее бархатного голоса сердце превратилось в кузнечный молот, бьющий со всей силы о наковальню.
Оркестр грянул мазурку. Подлетел какой-то щеголь, лет шестнадцати.
– Позволите вас провести по кругу? – Протянул он Анне руку в лайковой перчатке, с видом, не приемлющим возражений. Я готов был разорвать его на части. Что за наглость? А Анна? Неужели она согласится?
– Мерси, – ответила девушка холодно, кокетливо склонила головку, – но я уже занята. Может, в следующий раз.
В душе у меня взорвался салют.
Щеголь пожал недовольно плечами и поехал искать другую пассию. Заметив мое напряженное выражение лица, она звонко расхохоталась. Неужели все поняла?
Я вел Анну по кругу. Снял свою перчатку, чтобы лучше чувствовать тепло ее тоненьких пальчиков под меховой варежкой. Она прекрасно стояла на коньках. Мы резво скользили, лавируя между грузных дам и важных господ. Анна порозовела от морозного воздуха. Она задорно смеялась, показывая ровные белые зубки. Ямочки на щеках так и играли. А когда я не рассчитал скорость и на повороте свалился в сугроб, она налетела на меня. Мы сидели в снегу и долго хохотали.
Домой вернулись мокрые, разгоряченные… Я никогда до этой поры не испытывал столь странного чувства: сочетания высшего счастья и безграничной свободы, когда весь мир с его радостями и горестями теряет смысл перед одной ее улыбкой. Вся философия вселенной заключена в ее загадочном, манящем взгляде. Она и есть – вселенная.