— Я осталась без крова и денег. И в
этом есть и ваша вина, — замечаю, как губы принца едва дергаются в
сдерживаемом оскале. — И теперь вы как благородный человек, должны
взять меня на работу. Если, конечно, в будущем императоре есть хоть
капля благородства.
Я говорю спокойно, даже тихо, но
смысл, который вкладываю в слова, слишком дерзок. И это замечают
все. С будущими императорами так не разговаривают. Друг Его
Высочества не сдерживает смеха. Остальные несмело улыбаются. Лишь
Грир остается серьезным.
Принц молча буравит меня глазами, а
затем ухмыляется. Он окидывает меня слишком откровенным взглядом,
от которого я ежусь. Разглядывает, как товар на рынке, и
кивает.
— Хорошо. Что же я, подонок
какой-то, бросить девушку в такой трудной ситуации? Конечно,
приютим, накормим, обогреем, — он улыбается, но не по-доброму, а
каким-то своим мыслям. — Засели ее в комнату для слуг, — бросает
Гриру. — Пусть ее там отмоют и приведут в порядок.
— Допросить бы, — замечает Грир, а я
испуганно сжимаюсь.
— Чего там допрашивать? —
раздражается принц. — Это служанка графини Лэйн. Засели ее и пусть
начинает работу.
Принц больше не обращает на меня
внимания и удаляется прочь со своим другом.
Я облегченно выдыхаю, глядя им в
спины. Главное, я нашла кров. Здесь относительно безопасно и нет
драконов. А с нахальным принцем мы вряд ли будем часто
пересекаться. Какое ему дело до "служанки"?
У выхода из сада друг принца
внезапно оборачивается, залихватски улыбается и подмигивает мне. Я
настораживаюсь.
— Отдашь ее мне, когда наиграешься?
— долетает до меня его голос.
Но ответа принца я не слышу – они
скрываются за поворотом.
В замке прохладно и тихо. Босые
ступни мерзнут на каменном полу, но я не подаю вида.
Грир ведет меня на нижние этажи — в
комнаты слуг. Хотя вначале я была уверена, что это путь в
темницу.
— Почему ушла от графини Лэйн? —
спрашивает он в который раз.
— Она меня выгнала, — выдаю я уже
заученную фразу.
Ощущение, будто он пытается меня
запутать. Переспрашивает одно и то же на разный манер и ждет, где я
проколюсь.
— Приревновала к принцу, —
добавляю.
Грир останавливается возле массивной
деревянной двери и окидывает меня взглядом. Я ежусь и едва
сдерживаюсь, чтобы не отступить. У него неприятный взгляд. В нем
нет эмоций, только хладнокровная верность короне, доходящая до
жестокости. Я помню, с каким равнодушием он спросил принца:
“Высечь?”.