Пришлось сделать небольшой крюк до
площади Мира.В переулке за станцией метро быстро обнаружился
искомый объект — синяя палатка. Здесь мы купили капитану кружку
пива и дали мелочи ещё на одну, прикинув, что с этим капиталом
вступить в тайный сговор «на троих» у него не получится. В
дополнение к этому Славка объяснил нашему компаньону, что в
интересах конспирации мы сейчас должны расстаться, а ему необходимо
после выполнения задания по поглощению пива переместиться домой и
ждать сигнала.
Какого сигнала ждать, Славка сказать
не успел, но Вольдемару этого, похоже, и не требовалось.
— Надо бы Тамаре Владимировне
позвонить, сказать, где он. Лучше уж от нас пусть узнает, чем потом
от него самого.
Славка перешёл к реалиям жизни,
когда мы оказались довольно далеко от палатки.
В коммуналке, где жила наша хозяйка,
телефон был, но звонок туда превращался в настоящую викторину. Если
попал удачно, и трубку взяла она сама — всё хорошо. Если же на
звонок подойдёт кто-то из соседей, значит сначала придётся
выслушать много интересного из питерского коммунального быта, а
нужного человека, распалившись, могут так и не позвать. Но зато на
следующий день хозяйка придёт к нам сама и устроит выволочку из-за
того, что звонить она разрешала только в самых крайних случаях. Был
ли сегодняшний таковым, ещё не известно.
Решили не звонить.
Собственно, на переговорный я шёл с
друзьями исключительно за компанию. Звонить мне было некому, не
бабе же Кате, моей «свахе», на вахту общежития. А вот у моих
друзей, пребывающих в возрасте постарше, были и семьи, и
какое-никакое жильё, и даже телефоны у соседей. Пока друзья меняли
свои денежки на горсть «пятнашек», я искал кабинки, на которых в
числе прочих городов был указан и Череповец, и занимал очередь.
Славка заходил в кабинку, отпускал одну монетку и трепетно ждал
ответа. Потом быстро выстреливал:
—
Анна—Иванна—здрасьте—позовите—пожалуйста—Полину.
И клал трубку — деньги экономил.
Теперь надо было две минутки, которые требовались, чтобы Анна
Ивановна сходила этажом выше и позвала Полину, изображать
несуществующий разговор. Иначе вынесут из кабинки. Стоять там так
просто и ни с кем не разговаривать — это циничное надругательство
над чувствами других очередников. Славка «разговаривал» талантливо:
кричал, возмущался, махал руками и вообще был весь в образе. Мы
прикрывали «тылы», защищая его от прямого контакта с другими
претендентами на разговор. Через две минуты он снова набирал номер
и уже говорил «по-взаправдашнему», а нам можно было и в сторонку
отойти, чтобы не становиться невольными свидетелями таинства
телефонного единения любящих душ.