– Валера, ты вчера про медицинский жгут говорил, а я забыл….
– Да и хрен с ним теперь, – отмахнулся Скачков, а Загорский засмеялся и подсказал.
– Иди в кабину, там в ногах аптечка валяется. Может быть, там есть…
Вот эта бестолковая суета Поташникова и спасла всех от мгновенного уничтожения. Майор, из-за кузова, выскочил к кабине и в ужасе застыл, мгновенно покрывшись обильным холодным потом. По дороге к машине, молча бежало восемь вооружённых человек, со сверкающими мачетками в руках. Окинув их стремительно-испуганным взглядом, Поташников как-то сразу понял, что это не безобидные грибники и не лесники, или заблудившиеся никарагуанские мирные сельчане, бегут к нему чтобы спросить дорогу к дому – а это подлые контрас, у которых помимо мачеток в руках, ещё виднелись и автоматы, и бегут они убивать. Убивать его – МАЙОРА, ОТЦА семейства и просто человека, желающего и жаждущего прожить ещё как минимум лет сорок и умирать он совсем не хотел. Майор попытался предупреждающе крикнуть, но горло от ужаса перехватило и из-за этого ничего не получилось. Но годы военной службы, даже такие бестолковые как у Поташникова, не прошли зря – руки в это время автоматически делали своё дело: сдёрнули с места предохранитель, попав сразу на автоматический огонь, стремительно передёрнули затвор и одновременно с прорезавшимся пронзительным криком: – А ёб…. Твою м…ть…., – прямо в упор, в грязные и потные рожи нападающих, дали очередь в десять патронов. Даже если майор и хотел промазать – промазать было просто невозможно. Головы у двоих лопнули, как перезрелые арбузы, выкинув вверх кровавым облаком ошмётья мозгов и чего-то другого и красно-мелкого, чему обезумевший майор не мог дать определение. Ещё двое, наткнувшись на пули калибра 7.62, отлетели сломанными куклами к кустам. Но остальные рвались вперёд и жаждали крови. Большего майор выдержать не мог, бросил автомат на землю и с непонятным шмелиным гуденьем, ринулся вдоль машины назад, не видя, как один из контрас, широко размахнувшись, не останавливаясь, прицельно и умело швырнул сверкающую и острую мачетку в широкую спину убегающего.
Услышав истеричный крик и длинную очередь, Скачков коротко матернулся, а Никитин, недовольно ворча: – Блядь.., этот Поташников, опять чего-то у него…, – и, пропустив выскочившего из-за машины майора, шагнул в сторону, закрывая его спину, и принял в незащищённое, белое горло разящую сталь. Омерзительный хруст перерезаемых хрящей, струя неожиданной, почти чёрной крови, топот ног и торжествующий вопль врага на мгновение превратили всех в каменные изваяния. Но только на то время, когда трое контрас ворвались в пространство за кузов. По всей вероятности они считали, что за автомобилем было человека два, ну максимум три. А тут их оказалось толпа и они сами на мгновение замялись, пялясь на многочисленного противника и на начавшего мягко валиться Никитина, который вскинув руки к горлу, и с удивлённо-обиженным лицом, смотрел на деревянную рукоять мачете, залитую его кровью и торчавшую перед лицом.