– А фрейлейн Моника привезла нам шоколад?
Разбуженный Фриц мечтал о пиве, которое ему пообещал Густав, срочно собравшийся домой, где они с Моникой до полудня поили одуревшего солдата, пока не вмешалась фрау Юта.
– Моя дорогая фрейлейн Моника, – обнимая девушку, сказала она. – Я думаю, что господин Густав порядочный мужчина. И будет вести себя достойно. Тем более что ваш дядя и ваша тетя так доверяют ему. Закройтесь наверху, и пусть господин Густав спит внизу, например на этом диване. А то я боюсь, что наши бравые офицеры прознают, что вы здесь совсем одна ночью.
На самом деле старая фрау Юта боялась, что сын совсем сопьется, если господин Густав будет ночевать у них снова и снова.
– Вы думаете это прилично? – всплескивая руками, спросила Оля.
– Я думаю, – твердо ответила фрау Юта, – что вы порядочная девушка. Не то, что некоторые.
Она имела в виду свою невестку.
– Вот и отлично, – констатировал Густав, когда старуха ушла.
Ольге было все равно: она вполне доверяла Густаву и боялась провала гораздо больше, чем потери репутации честной девушки.
Десять дней пролетели быстро. Слишком быстро. Утром одиннадцатого дня пришла телеграмма.
– Густав, я должна срочно уехать. Пойду собираться.
– Я провожу тебя до вокзала.
Шли молча. Оле повезло – через двадцать минут был поезд до Берлина. Они обнялись перед вагоном, и только тогда Густав произнес.
– Я буду ждать тебя. Что бы ни случилось – помни, что я есть у тебя.
И он зашагал, прихрамывая, не оборачиваясь, опираясь на свою палку. Сзади он походил на старика.
Оля смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, представляя, как он дойдет до дома и снова будет один. Она оставила ему на столе папиросы в надежде, что хоть это порадует его. Поезд ехал медленно, останавливаясь на каждом полустанке. Входили и выходили какие-то люди, о чем-то говорили между собой…
«Какое это счастье, – думала Оля, – жить в своей стране, говорить на своем языке».
Она пыталась вспомнить лицо человека, с которым ей предстояло встретиться, – ей это почти удавалось.
«Надеюсь, он сам вспомнит меня. Тем более что я в том же плаще. А пора бы быть в пальто. Денег нет. Густав предлагал, но у него самого мало. Нельзя думать о плохом. Лучше не думать вообще».
В привокзальном кафе было безлюдно. Оля оставила чемодан на входе, повесила плащ и заказала кофе.