– Значит, не взрывчатка?
Андрей Федорович покачал головой.
– Отравляющие вещества. ОВ широкого спектра действия. Может быть даже, нервно-паралитический газ.
– Но международные соглашения… Немцы ведь до сих пор не решались применять химическое оружие, – заметил Талызин.
– Верно, до сих пор не решались, – согласился Андрей Федорович. – И международные соглашения на сей счет имеют место. Но теперь ситуация на фронте резко изменилась. Смертельно раненный зверь способен на все… Наша задача – подготовить защиту против возможного удара немцев, – продолжал Андрей Федорович, – а для этого нам нужны полные сведения об этом новом оружии. Прежде всего об ОВ какой группы идет речь. Но не только это. Надо знать их химическую формулу и саму природу вещества. Нашим ученым необходима, я бы сказал, опорная точка.
…Теперь, глубокой ночью, снова и снова прокручивая в памяти разговор с начальником управления полковником Ворониным, Талызин не мог не признать, что дело ему и впрямь выпало заковыристое.
По сведениям, которые сообщили по тонкой и извилистой цепочке немецкие товарищи из Германии, в один из концентрационных лагерей под Гамбургом с месяц назад был брошен француз, до этого работавший в секретной лаборатории на мысе Свинемюнде.
О французе было известно немного: химик с ученой степенью, специалист в области синтеза высокомолекулярных соединений, в прошлом – работник крупнейшей парижской фирмы по производству взрывчатых веществ. Даже в Сорбонне преподавал… После того как немцы преодолели линию Мажино, попал в плен, работал на подземном предприятии. За попытку саботажа был арестован гестапо и брошен в концлагерь. Вот, пожалуй, и все. Имя, под которым он там, неизвестно, особых примет – кот наплакал: невысокого роста, тщедушный, очки носит… Человека по таким скудным признакам отыскать среди десятка тысяч заключенных – все равно что иголку в стоге сена. И потом: то, что француза бросили в лагерь… Что это? Оплошность немцев? Или ложный след, дезинформация? Немцы на такие дела мастаки…
– Твоя задача – найти в лагере этого француза и попытаться выяснить у него все, что он знает о работах на Свинемюнде. И в частности, где именно расположен опытный завод, – сказал Андрей Федорович.
Потом они долго обсуждали общий план операции, попутно уточняя все детали, начиная от внедрения Талызина в концлагерь и вплоть до явок, которыми он мог воспользоваться, когда после выполнения задания ему удастся вырваться из концлагеря. Последний пункт оставался совершенно неясным, хотя они и разобрали несколько вариантов.