Верзила и другой чекист, носатый, смахивающий на армянина, вышли.
– Отнеситесь к моим вопросам серьезнее, – призвал Алексея Немировский, когда они остались одни. – Вы – единственный человек, с которым он за последние дни вел продолжительный разговор. После того как вы уехали, с ним разговаривала лишь его жена – и то короткое время. Что это за проблемы? Называл ли он какие-нибудь имена?
– Никаких имен он не называл. А проблема – в «кротах», которые, как жук-древоточец, подтачивают наше государство. – О том, что такие «кроты», по мнению полковника, были в Политбюро и руководстве КГБ, Звонарев, еще и сам не зная толком почему, решил не упоминать.
– А какая связь была между его работой и «кротами»?
– Ну, это вам виднее.
– Ничего мне не виднее. Он работал в Главном разведывательном управлении Генштаба, занимался разведкой, а не контрразведкой. Вы понимаете разницу?
– Читал детективы, – буркнул Звонарев.
– Тогда вы должны знать, что разведка сама занимается внедрением «кротов» в стан врага, а не отлавливает их в своем стане. Покойный по роду своей деятельности не соприкасался с иностранными шпионами. Поэтому из ваших слов вовсе не следует, что проблемы его были исключительно профессиональные.
– Я думаю, это у вас есть исключительно профессиональные проблемы, – насмешливо сказал Звонарев. – Текучка заела, понимаю… Фарцовщики, валютчики… Вы не допускаете возможности, что наши «кроты» в стане врага получают информацию о вражеских «кротах» здесь и передают ее по назначению?
Пристальный взгляд Немировского стал тяжелым.
– Вы уверены, что сообщили нам все, что рассказал вам полковник? – тихо спросил он.
– В общих словах – да. Что же касается деталей, то он сам их избегал, говорил довольно обтекаемо, намеками.
Немировский опустил глаза в стол, подумал, потом достал из папки лист бумаги.
– Изложите, пожалуйста, письменно все, что вы рассказали мне. Будет лучше, – с неуловимым нажимом, таящим в себе угрозу, продолжил он, – если вы вспомните что-то и помимо этого.
Звонарев не ответил, взял бумагу и ручку. Не снисходя до вопроса, на чье имя писать заявление, он начертал вверху листа: «В КГБ при Совете министров СССР». Немировский, прочитавший эту надпись (в перевернутом виде), усмехнулся:
– Уже не при Совете министров. Впрочем, это не так уж и важно.