В те же годы (конец пятидесятых), точно, я, разумеется, не помню, произошло еще одно знаковое событие. В нашей семье не стало коровы, и всем обрезали огороды. Бабушка Ася с дедом Петей всегда держали корову, что при наличии большого огорода обеспечивало сытую жизнь, если, конечно, не лениться. Тогдашнее руководство нашей страны выступило с инициативой о том, что советские люди должны расти духовно, а не ковыряться в огородах и в хлевах. А что касается хлеба насущного и пропитания, то государство всех обеспечит. Наверное, на эту тему были выпущены какие-то постановления, так как эту идею начали реализовывать. Я, своим детским умом, был очень далек от понимания происходящего, но указанная тема постоянно звучала по радио и поэтому всё хорошо запомнилось. Во всяком случае, по дворам стали ходить какие-то люди, описывая крупный рогатый скот, который нужно было сдать государству. Как и куда увезли, или увели корову, я не помню, но чувства у меня были противоречивые. С одной стороны, бабушка перестала меня мучить, заставляя пить парное молоко или свежие сливки, которые мне не нравились. С другой стороны, не стало своих творога, масла и прочих вкусняшек. Взрослые погрустили, а потом успокоились, так как основная нагрузка по хозяйству лежала на бабушке с дедом, а им было уже далеко за 60 лет. Бабушка, правда, успокоилась не сразу, и завела козу Маньку, но и ее ликвидировала года через два. Помнится, что сливочное масло делали с помощью ручной маслобойки, которую брали у бабушкиной племянницы тети Нюры, которая жила в соседнем доме. Я неоднократно ходил за маслобойкой, и относил ее обратно. Маслобойку перед переноской обязательно заворачивали в тряпки, а мне было строго-настрого наказано никогда, никому и нигде не говорить про маслобойку и про масло. Скорее всего, масло считалось стратегическим продуктом и его следовало сдавать государству.
Огород при старом доме был большой – 24 сотки. Такие огороды на нашей улице были у всех, так как всеми видами овощей население обеспечивало само себя. Такой огород вручную не очень то и вскопаешь. Поэтому каждую весну бабушка нанимала пахаря с лошадкой, который за несколько часов всё распахивал. И вот, настал момент, когда огороды по всей длине нашей улицы власти «обрезали», скорее всего, наполовину, а на освободившемся месте было разрешено строительство новой улицы Фрунзе, хотя свободного места на лугу было более чем достаточно. При этом нас с братом Толиком постиг еще один удар. Дело в том, что из окна кухни старого дома открывался величественный вид на Сенькину горку на противоположном берегу реки Ии, по которой проложена Транссибирская железная дорога. Мы очень любили наблюдать за идущими по дороге один за другим поездами, обсуждая, столкнутся ли когда-нибудь встречные поезда, но они всегда благополучно разъезжались. И еще на этой горке находился, как его называли, «секретный объект» с высокими мачтами, на которых в темное время зажигались красные огоньки. Объект секретный, но все знали, что это станция глушения вражеских радиоголосов. И действительно, когда, например, «голос Америки», начинал передачу на русском языке в диапазоне коротких волн, дикая какофония звуков забивала голос диктора. Нам было просто интересно с технической точки зрения поймать Америку в центре Сибири, а не то, о чем говорит американец. И вот результат – построенные на новой улице дома скрыли от нас эту прекрасную картину.