Настроение упало. Я взглянула на календарь –
сегодня уже пятнадцатое марта. То есть у меня есть всего пять,
точнее даже четыре, дня.
И
что же делать?
Как бы то ни было, а поход на работу никто не
отменял. Я торопливо собралась, позавтракать уже не успевала со
всеми этими новостями. Нацарапала детишкам записку, где в какой
кастрюльке что находится, и побежала на рынок.
Но
всё равно, чувствовала, что сильно уже опаздываю. Рафик, он хоть и
неплохой человек, но у него есть несколько правил и он очень не
любит, когда эти правила нарушают. Одно из них – приходить вовремя
на работу. За такую принципиальность я его и уважала.
Я
выскочила во двор. И удивилась. Дорожку перед подъездом мёл
Виталик. Ещё больше запухший и заросший, чем обычно, он с
остервенением шоркал драной метлой по асфальту: фжых,
фжых!
–
Привет, Виталик, – поздоровалась я и, не выдержав любопытства,
спросила, – а Семён где? Неужто участками поменялись?
–
В тюрьме нынче Семён, – хмуро буркнул Виталик и царапнул метлой по
асфальту с особой жестокостью. – Мусора замели. Кирдык
ему!
–
А что случилось? – опешила я. – Он же так-то
законопослушный…
–
Война у нас, Люба, – мрачно процедил Виталик. – Первые жертвы
пошли.
–
В смысле война? – побледнела я.
–
С Михалычем. Семён же тебе рассказывал.
–
Да, он рассказывал, что Михалыч всякие западлянки делает, но это не
совсем как бы война. Так, корпоративное противостояние.
–
Ну, не знаю, противостояние, не противостояние, а светит Семёну
срок, и немалый.
–
А если конкретно?
–
Ты, когда ушла, всё и началось, – поморщился Виталик, достал из
кармана мятую пачку, щелчком выбил из неё сигарету без фильтра,
подкурил и выпустил облачко вонючего дыма, – сперва они просто
поругались. Я, если честно, даже причины не знаю. Но ругались
громко. В твоём бывшем дворе. Затем Михалыч велел рабочим высыпать
песок на территории Семёна. Целый самосвал.
–
Зачем? – испугалась я.
–
Ремонтные работы. Плановые, – сердито сплюнул Виталик и затянулся
опять. – И бетономешалку установили там же. Жильцы ругаются, пыль в
окна летит. Причем высказывают всё Семёну. Ну ему обидно стало, он
сперва Михалычу высказал, но тот только ржёт, как конь. Сильно они
тогда поругались. А потом на стене дома надпись из трёх букв
появилась. Огромная, на полстены. Краской масляной. Пришлось всю
стену красить, расходы, то, да сё. Жильцы возмущаются. Сказали, что
это Семён, мол, обиделся и Михалычу так отомстил. Участкового
вызвали. А Семён как раз чуток поддатый был. Нет, чтобы спокойно
объяснить, что не он это, начал ругаться, доказывать, с участковым
подрался. В общем, закрыли Семёна на пятнадцать суток.