–
Поняла, – кивнула Анжелика и убежала в свою комнату составлять
договор.
Нужно ли говорить, что пунктов там было
много. Слишком даже много.
После подписания договора (Анжелике пришлось
переписать его в двух экземплярах), я продолжила исследовать мой
новый ареал обитания. В самом нижнем ящике тумбочки, среди
недоиспользованных пузырьков с лекарствами и запылённых флакончиков
из-под дешевых духов, я обнаружила пачку писем. Моя предшественница
хранила их все.
Замечательно!
Я
обрадовалась.
Сначала я рассортировала все письма на кучки
по адресатам. Получилось пять кучек. Две из них не представляли
особого интереса (по крайней мере пока): это были поздравительные
открытки с днём рождения, восьмым марта и новым годом от каких-то
подружек. Единственное, на что я обратила внимание, что все адреса
этих подружек были из одного и того же места – село Большие Дрозды
Калиновского района. Очевидно, это было село, где родилась и
училась в школе моя предшественница.
Вторая кучка была от подруги с Иркутска,
недописанное письмо к которой я уже читала. Эту стопочку я тоже
отложила – на досуге займусь. Думаю, что из этих писем тоже можно
почерпнуть много полезного о жизни моей предшественницы.
Третья кучка была совсем небольшая – Любаша
вела переписку с какой-то семеноводческой конторой – выписывала
семена овощей и цветов. Я внимательно посмотрела на последнюю
квитанцию – пятнадцатое января. Очевидно, у неё либо была
собственная дача, либо для родителей в деревню Большие
Дрозды.
Четвёртая кучка, самая пухлая, была от
какого-то Виталия Н. Причём письма приходили не на домашний адрес
Любы, а на абонентский ящик номер три. Любопытненько. У Любаши были
секреты? Я вытащила наобум одно письмо. Так и есть – слезливые
уверения в вечной любви и уверенность, что скоро они заживут как в
сказке вдвоём с Любашей, когда поженятся и переедут к виталиковой
матери в оренбургскую область.
Мда. Оказывается, скелеты в шкафу есть не
только у Петра Ивановича Скорохода, но и у самой Любаши.
Но
эти письма я тоже отложила – разберусь позже. Сейчас же меня
интересовала последняя стопочка, от супруга. Стопочка небольшая,
всего пять писем. Очевидно, Пётр Иванович эпистолярным
времяпровождением себя особо не утруждал.
Я
раскрыла первое по дате письмо – написано два года назад. Писал
Любашин супруг сухо и немногословно, писал о том, что у него все
нормально, погода вот только опять портится, всё время пурга. Далее
шло пространное описание на полстраницы как во время пурги плохо
работать на вышке и какой он бедный-несчастный. Далее шли ещё
какие-то глупые мелочи и на этом всё.