Справа от босса хмуро глядел в свои карты полноватый мужик лет
пятидесяти в полицейской форме. В местных погонах я разбирался
мало, но что-то мне подсказывало, что мне, наконец, посчастливилось
узреть шефа местных сил правопорядка. Полицейский нервно ерзал на
жестком стуле, денег на его стороне стола оставалось немного. И ему
не везло.
А вот слева… Друзья мои, в это создание я влюбился с первого
взгляда. Не знаю, может, я всю жизнь хотел трахнуть монашку, ибо…
ну вы поняли? “Запретный плод”, все дела… С другой стороны, если
монашка уже ополовинила бутылку виски, если в одной руке у нее
пистолет, а в другой колода карт, и если она постреливает вокруг
своими умопомрачительно красивыми глазками через розовые
солнцезащитные очки, то… то она становится еще привлекательней!
Черт, сим торжественно клянусь, что обязательно затащу эту девушку
в постель. Ну, или сдохну пытаясь.
Монашка, кстати, играла неплохо. Не выигрывала много, но и не
проигрывала, всегда оставаясь при своих. Очевидно, ее не особенно
интересовал выигрыш, важен был сам процесс. Зачем - это уже вопрос
десятый, но присмотреться вокруг стоит повнимательней.
Так. Я уже довольно давно вожделенно пялюсь на игровой стол (на
самом деле, я пялился на монашку, но это почти одно и то же), так
что скоро на меня должны обратить внимание. Значит, надо
подготовиться.
Выскользнув в туалет, я быстро сложил большую часть денег в
конверт, в котором ранее хранились билет и мой загранпаспорт.
Засунул во внутренний карман ветровки, и быстро вернулся. Теперь
остается только ждать.
Ожидание было недолгим. Вскоре ко мне подошел один из
телохранителей “босса Коза Ностры” и просто и без затей предложил
сыграть. Честно говоря, я ожидал доверительного разговора, мол,
“скучно здесь, заняться нечем, карты - единственное спасение…”, ну
и так далее. Так слово за слово меня должны были втащить за
карточный стол. Так, по крайней мере, это происходило раньше. Здесь
же никаких расшаркиваний устраивать не стали: хочешь играть? Дуй за
стол.
Мне начинает нравиться этот мир!
Первый круг раздач прошел ровно. Я оставил пару сотен долларов,
преувеличенно громко и горестно вздыхал, когда проигрывал,
изображал бурную радость, когда выигрывал. И все время флиртовал с
монашкой. Выяснил, что ее зовут сестра Эда, что она живет и служит
в некой Церкви Насилия. Уже по одному названию становилось понятно,
что эта церковь отличается от привычных мне церквей достаточно
сильно. Голубоглазая блондинка была совершенно очаровательна в
своей полной отмороженности, так что я с удовольствием рассыпался в
комплиментах, с каждой секундой понимая, что вся эта внешняя шелуха
- не более чем маска. Но маска столь прекрасная, столь плотно
прилегающая к лицу, что давно стала самостоятельной личностью, и
лишь изредка из-под нее пробивается внимательный и всеподмечающий
взгляд настоящей сестры Эды.