Я осознаю, как девушка при этом очень сильно смущается. Уверен, что никогда ещё в своей жизни никто ей и не говорил подобных слов. Наверно, именно потому, что папочка следил за благосостоянием своей дочери, она выросла таким одновременно и невинным цветком, но в тоже время и жестоким. Роза, которая имеет не только приятный запах, но и шипы, что могут очень сильно ранить. Мне даже приходит в голову мысль, что неплохо было бы с ней пообщаться, но в следующий момент, вспомнив, что между нами случилось, я её отвергаю. Ведь если я начну об этом думать, по-настоящему думать, то я точно начну что-то чувствовать к ней. А от этого недалеко до сострадания и, возможно, близости. Именно близости с женщинами я пытаюсь избегать, ведь это то, что не дает сердцу покоя.
— Так какие же игрушки ей давать? – Спрашивает Дарья, даже не подозревая о том, какая буря сейчас бушует в моем сердце. – Судя по всему мячики не подходят. А вдруг она и того же плюшевого медведя сожрет?!
Великолепно логичный вывод из того, что произошло только что. С другой стороны её можно и оправдать, потому что никогда не имела, наверно, домашних животных. А сейчас, получив в свое владение маленькую собачку (ту еще га-дину), познает активно дивный новый мир.
Спорить можно бесконечно. Но, как мне всегда казалось, лучший способ это прекратить, это замолчать самому. Поэтому, когда она открывает в очередной раз свой рот, я, ничуть не смущаясь, прикладываю свой указательный палец к её губам, тем самым намекая на то, что разговаривать сейчас не следует. Да, возможно, это очень ин-ти-мный жесты, но, учитывая, что между нами произошло, не должно быть никаких проблем.
Стоит ли удивляться тому, что вместо того, чтобы заткнуться, Даша вначале целует мой палец, а затем вообще его прикусывает своими зубами. Конечно же нежно, не так чтобы пустить мне кровь, но достаточно чувствительно, чтобы я осознал всю тщетность бытия и собственного разумения.
Терпение трещит по швам.
Я чувствую лишь инстинкты, первобытные, сильные, те, которые обычно толкают людей на совершение всяких глупостей. Именно глупостью является то, что склонившись вперёд, я целую Валерия. Как в тот вечер у отца дома, этот поцелуй не нежный, он жестокий и полон животной страсти, желания чуть ли не сожрать другого человека, а не доставить ему удовольствие – нет, я хочу лишь сама его получить. И судя по тому, как отвечает мужчина, у него схожие мысли, точнее, их полное отсутствие. Как если бы он долгие годы не видел женщин, сидя запертым в какой-нибудь темнице, а затем его выпустили и дали ту, что идеально подходит. Иначе я не могу объяснить, почему он столь крепко держит меня своими руками, будто пытаясь со мной слиться воедино.