Наместник ЕИВ на Дальнем Востоке,
адмирал Алексеев хотел выругаться, глядя на лежащие перед ним
листки отчета. Все сказанное еще в марте Куропаткиным, теперь
получило доскональный ответ, где были пропечатаны «сухие» строчки
слов и цифр, оттого убийственных для сидящих за столом моряков.
Теперь перед ними были непреложные факты, а не домыслы – и все это
подкреплялось произошедшими боями.
- Японцы потому и стараются вести бой
на дальней дистанции, на полусотне кабельтовых начинают, и ближе
чем на сорок кабельтовых стараются к нам не подходить. Мы смогли им
причинить потери только потому, что адмирал Того был «связан» либо
транспортами, или своими поврежденными кораблями, та же «Адзума»
еле ползала. Но теперь дистанцию боя японцы будут непременно
держать самую выгодную для себя, и диктовать свои правила – у них
больше эскадренная скорость, которую ни «Полтава», ни тем паче
«Севастополь» держать не смогут.
Командующий Тихоокеанским флотом
адмирал Макаров, произведенный в этот чин за успешное в сражение в
Желтом море, был обескуражен полученными результатами
артиллерийской комиссии не меньше наместника. И теперь они оба
размышляли, какие меры следует предпринять для нейтрализации
имеющегося у неприятеля преимущества.
- Если рассудить здраво, разрывы
шестидюймовых снарядов не угрожают неизбежной гибелью наших
кораблей. Да, разгораются пожары, подобные тем, что погубили
«Рюрик». Но теперь мы избавились от дерева, даже палубный настил
отдерут. Краску соскребут во всех внутренних коридорах и каютах – и
мебель из них вон, шторки и коврики. И пианино с картинами – все,
что горит, оставить на берегу. Небронированные надстройки и борта
корежит в хлам, но можно отремонтировать, железа в Дальнем и
Порт-Артуре хватает. Даже два обычных обшивочных стальных листа
выдерживают разрыв шестидюймового фугасного снаряда, - Степан
Осипович поморщился, вспоминая результаты осмотра повреждений на
кораблях эскадры – выгоревших, в многочисленных «оспинах»
попаданий.
- Шестидюймовой толщины плиту и
двенадцатидюймовый тонкостенный снаряд не пробивает, хотя от взрыва
сам броненосец гудит как струна, и даже зубы сводит, - Алексееву
пришлось хуже – он ведь сражался против вражеских первоклассных
броненосцев, и те оставили по себе самые худшие воспоминания.
Причем за все три сражения, когда он поднимал свой флаг вначале на
«Полтаве», потом на «Цесаревиче».