- Мистер Зуман, - куратор поприветствовал декана факультета охотников и передал ему бразды правления.
Испустила протяжный вздох обреченности. Сейчас начнется мясо – именно так характеризуют ученики всё то, что с нами делает на тренировках мистер Зуман. Потому что только после его тренировок можно увидеть, что большая часть из нас возвращается в свои комнаты в крои и порванной одежде. По его мнению: лучшая тренировка та, которая проведена максимально приближено к настоящему бою.
Если бы мы не были нефилимами, которые за счет своей ангельской составляющей быстро восстанавливают силы и заживляют ткани, то вся наша группа умерла бы еще в первые минуты самой первой тренировки с этим психом.
Хотя, нет! Умерла бы только я, потому что от тренировки к тренировке именно на мне мистер Зуман отыгрывается на полную мощь своих изощренных педагогических навыков.
Да, я не отличница дисциплины и часто нарушаю правила внутри академии, но наказание я получаю даже тогда, когда ничем не провинилась. Авансом, видимо…
- Сегодня мы отработаем навык владения клинком, - вещал декан, проходясь ленивым взглядом серых глаз по первой линии строя, в конце которой стояла я. – Я наблюдал за вами некоторое время со стороны и не доволен тем, что увидел.
Мысленно фыркнула. Можно подумать, что он бывает хоть чем-то доволен в этой жизни.
- Рута, ты что-то хочешь сказать? – обратился он внезапно ко мне.
Чарли сразу сделал вид, что поперхнулся. Но сделал он это только ради того, чтобы сказать мне одно короткое слово - «спокойно».
- Нет, мистер Зуман, - ответила я ровным тоном и посмотрела прямо в его лицо.
Высокий лоб, на который ниспадали несколько темных кудрявых прядей, словно пружинки. Черные густые брови, которые были вечно нахмурены.
Острый взгляд серых глаз, которым можно было резать мои нервы (что он, в общем-то, регулярно и делал) был сосредоточен на мне. Словно он мысленно прикидывал, какие новые границы боли может мне показать сегодня.
Я знаю, что мне, как и другим нефилимам, не позволено смотреть долго в глаза высшим ангелам, но настойчиво продолжаю это делать, глядя на то, как лицо мистера Зумана из непроницаемой маски становится немного живее, когда уголок его губ трогает едва заметная улыбка.
Улыбка? Серьёзно? Его губы знают такое движение? Или это оттого, что он простыл на ветру, и теперь у него защемило какой-то лицевой нерв?