Между тем поезд не останавливаясь летел по ночному лесу, а
Столыпинский вагон, с каждой секундой отставал все дальше и дальше,
и наконец скрылся с моих глаз после очередного поворота.
Я же, утроившись поудобнее, дотянулся до чемоданчика, открыв его
подвесил на крючок свой фонарик, обеспечив минимальное освещение, и
достав из недр чемодана дежурный бутерброд, решил перекусить, чтобы
несколько привести в чувства свои нервы.
То, что этот мир далеко не мой, я уже отчетливо понял. Даже
вагон, в котором я только что, ехал в какой-то там
Комсомольск-на-Амуре, и то имел большие отличия от арестантских
вагонов, моего мира. Там бы я наверняка провозился много дольше, да
и вряд ли побег оказался бы таким легким как здесь, все же стража
там, обладает даром эмпатии, и любая попытка побега сразу же
становится им известной. Конечно есть способы обмануть и их, но все
же так просто, сбежать бы не получилось. Да и это странное слово –
Комсомольск? Что это такое интересно, на чью-то фамилию, ну никак
не похоже, хотя есть некоторое сходство с французскими корнями, но
все же несколько отдаленное. Да и где та Франция, и где Амур. Ну да
ладно, будет день будет пища. Пока же мне нужно хорошенько
отдохнуть, чтобы к утру оказаться свеженьким как огурчик. Дел
предстоит много, и затягивать с этим не стоит.
3
Наверное, самым счастливым, после всей недавней передряги,
оказался именно Анка-пулеметчица. Ну, а что? Во-первых, подваливший
солдатик, сразу же привнес с собою тепло, и поэтому, обняв и
прижавшись к его телу, Анке стало так хорошо, что он даже на
какое-то время задремал. Правда, не надолго, потому что вдруг
нащупал своими тонкими музыкальными пальчиками, что-то твердое,
лежащее во внутреннем кармане, гимнастерки солдатика. Этим
«твердым», оказался флакончик дешёвенького одеколона «Сирень». А уж
запах, так мечтательно защекотавший его ноздри, стоило открутить
крышечку, и поднести флакон к своему носу, так и вообще вознес его
на седьмое небо. Разумеется, будь он на воле, даже не подошел бы к
такой дешёвке и наверняка презрительно сплюнул, услышав подобный
запах. Но это там, а здесь все совсем иначе. Еще пару раз нюхнув
флакончик, он тотчас испуганно закрутил крышку, не дай Брежнев,
этот запах учует кто-то сидящий на шконке. Мало того тотчас
отберут, так еще и бока намнут, мало не покажется. Поэтому
осторожно высунувшись из под лежанки, Анка осмотрелся, и
убедившись, что в камере, во-первых, стало меньше народу, а
во-вторых, те что остались, вытянулись во весь рост и во всю
храпят, ту же нырнул обратно. Здесь, оперевшись на локоть левой
руки, он слегка привстал, осторожненько снял крышечку флакончика с
одеколоном, затем заткнув пальчиком выходное отверстие, раскрутил
флакончик вокруг центральной оси, заставив содержимое вращаться, и
тут же перевернул одеколон над своим ртом. Разумеется, находящаяся
в нем жидкость тут же вылилась в глотку, и во флаконе не осталось
ни единой капли. Проглотив считай сотню граммов ароматизированного
спирта, Анка, выдвинул из дальнего угла кружку с остатками воды и
сделал несколько глотков, уже ощущая, как блаженное опьянение
мягкими волнами расходится по всему его телу, добавляя некую
эйфорию в голове, и приятное легкое головокружение.