Та явно
чувствовала себя лучше. У неё даже появился намёк на грудь, попка
начала округляться. Но до полноценной фигуры ей было ещё слишком
далеко.
Спустя
минуту после последнего лечения, когда лекарь уже готов был
отрубиться, он услышал каркающий голос.
— Сколько я
пролежала?
Сонливость
как ветром сдуло, и лекарь склонился над девушкой, проверяя её
состояние.
— Три дня,
— тихонько ответил он. — И сутки после лечения лучшего лекаря мира.
Он изгнал из вас вашу болезнь.
— Мне нужен
телефон, — скрипящим голосом сказала Кошкина. — Моя подопечная в
опасности, нужно передать информацию. Она запоздала на почти три
дня, но вполне может быть актуальной! И важной.
— Всё
закончилось, Свинякин проиграл родовую войну Орлановым и
Мангустовым, — улыбнулся парень. — Вам сейчас важно есть и спать.
Двое суток. И вы будете в порядке.
— А девочки
как? — явно борясь со сном, уточнила Кошкина. — Коброва и
Орланова.
— Они тоже
в порядке. Говорят, там три тыщи рабов ещё освободили. И они чуть
ли не в авангарде атаки шли, не рабы, конечно, девчата. В общем,
навели шороху. Все только об этом и говорят! Свинякин у многих море
крови попил, плохой он был, говорят. Хорошо, я с ним не
пересекался, повезло.
Но Кошкина
уже спала обычным сном. Парень удостоверился в этом, вылетел в
коридор, перехватил помощницу-практикантку и велел принести еды для
пациентки. Через час он её разбудит и скормит ей всё.
*****
На встречу
к императору со мной поехал только Сергеевич. Добрались быстро,
после уже привычного осмотра охраной нас сопроводили к его
величеству. На этот раз он решил принять нас в совсем крохотном
кабинетике из чёрного дерева, в котором царил полумрак. И было
неожиданно уютно, почти по-домашнему.
Из мебели
было только четыре кресла, расставленных вокруг невысокого столика.
Поздоровавшись, Кречет жестом предложил нам сесть. Ходить вокруг да
около он не стал, и сразу начал с того, что его интересовало. И да,
старик не ошибся.
— Андрей,
расскажи мне ещё раз, более подробно, про этого своего бога в виде
кота и со страшной пастью?
Ответить я
не успел, в четвёртом кресле появился сам предмет обсуждения и
лизнул себя в бок.
— Не, я как
бы и сам могу, натурально! — заявил он. — И даже догадываюсь, что
ты узнать хочешь! Сразу скажу, забей на эту мысль,
парниша!
— Как ты ко
мне обращаешься? — опешил император. — Будь ты хоть бог богов,
изволь говорить Пётр Алексеевич или ваше величество!