— Не бывает второй свежести, — вспомнилось Андрею, — Если
человек второй свежести, то это означает, что он тухлый.
Утром он столкнулся с другим психотом, работавшим тут.
Денис, кажется — Андрей помнил его по прошлой жизни. Они
знакомились тогда, на встречах, но не дружили. Сейчас психот не
захотел даже перекинуться парой слов. Буркнул что-то неразборчиво,
посмотрел со злостью и ушёл в подсобку.
Дома, собираясь ложиться спать, Андрей поймал себя на
отвратительной мысли. Прячась по углам сознания, протягивая
щупальца из мрака, его точило раздумье: зачем продлевать такую
жизнь? Для чего дёргаться, если печальный исход уже известен?
Андрей взвыл. Со всей силой ударил рукой в стену. Без жалости
надавал себе пощёчин.
— Забудь! Не думай! — орал он, повернувшись к зеркалу, — Урою,
если ещё раз подумаешь! Понял? Не имеешь права, после всего что
было!
Помогало с трудом. На самом краю удерживали слова Захарова: “Мы
что-нибудь придумаем, обещаю. Они не смогут победить нас до конца,
пока мы живы. А значит есть шанс всё изменить.”
Хотелось верить. Захаров никогда не обманывал. Вот только... Что
если он ошибался?
“Ты слышишь меня? Где ты? Ответь, Вереск!”
Илья прорвался из эфира через защиту, выставленную Андреем, и
силой вырвал из глубокого транса.
“Да, я здесь.” — ответ был покрыт иглами ледяной
изморози.
После конфликта с Гектором, Андрей выпал из жизни сообщества
психотов. Он не сказал ни да ни нет Алисе и перестал общаться с
Ильей. Необходимость делать выбор, даже номинальный, наводила на
него мрачную тоску. Он сбежал от них и самого себя в эфир. Сначала,
как в место, где никто не беспокоил, а затем поймал
исследовательский азарт. Он погружался в “Болото”, в волны
обезличенных эмоций, швырявших от радости до отчаяния. Взлетал в
неописуемый “Ирий”, до самых высот, царство высших идеалов. Никто
раньше не забирался так далеко. Он нашел странные сущности, у
которых не было названий — коллективные страхи, желания и мечты
людей. Страшные и прекрасные одновременно. Все предыдущие раздоры и
сомнения казались жалкими детскими воплями перед лицом этих
чудесных открытий. И достучавшийся Илья вызвал раздражение, как
острая песчинка, попавшая в сандалию и отвлекающая от действительно
важного.
“Андрей, нам надо поговорить. Кое-что случилось, мне нужна твоя
помощь.”