Я на автомате отвечаю на вопросы, а сама
все смотрю и смотрю на большой монитор, подвешенный на потолке. Скоро там будет
откровение.
– Да у вас уже одиннадцать недель!
– Не следила за циклом, парень уехал в
командировку, а потом мы разошлись, – сухо комментирую. Врач мне начинает
нравиться меньше.
– Да, простите, просто обычно раньше бьют
тревогу, а вы даже не уверены. Но еще раз простите, лучше давайте смотреть, что
там у нас.
Наконец–то датчик касается моего живота, и
нечто появляется на мониторе. Скажу честно, я мало что разбираю, но безотчетная
нежность, которая затапливает всю меня, говорит сама за себя.
– Аборт поздновато делать, – В мою голову
вдруг влезает голос врача, она снова лезет не в свое дело, – понимаю, ситуации
бывают разные, но действительно поздно для безопасного вмешательства, еще и два
плода.
– Оставьте свои советы для других, я не
собиралась делать аборт. Стоп, что вы сказали? Как два плода? В каком смысле? У
меня там два ребенка?
Эта новость действует на меня так, словно
новый пыльный мешок на голову падает. Два ребенка – это в два раза больше
ответственность, в два раза больше затраты…
И в два раза больше любви.
Снова бросаю взгляд на монитор, кажется, я
нашла ту единственную причину, которая способна сломать мой организованный
разум, заставив его растекаться счастливой лужицей и умилительно рисовать в
голове цветочки и сердечки. Я буду мамой. Это лучшее, что может произойти с
женщиной. Моя мать не в счет.
Переехав от нее, мне стало чаще казаться,
что она меня все–таки любила, но никогда не умела это выражать. По крайней мере
она заботилась о том, чтобы я выглядела не хуже других, занималась пусть в
бесплатных, но кружках, и у меня даже был компьютер. Древний, но все же.
Черт, кажется, я была не права на ее счет.
Чувства были. Не знаю, есть ли они сейчас, это другой вопрос.
– Да, у вас два ребеночка, двойняшки, –
ласковым тоном поясняет врач. – И с ними все отлично! Но на учет стать нужно,
анализы и обследования не просто так придумали, они вам же на пользу идут.
Сейчас все чаще игнорируют подобные мероприятия, а потом и прививки детям не
делают, не понимаю я этого, – сокрушенно качает головой врач, – движемся в
каменный век.
И снова на моем пути очередное
неравнодушное лицо, но я бы предпочла, чтобы оно оставалось беспристрастным и
профессиональным, а не выплескивало на меня свое отношение к глобальным
проблемам. Кажется, я вчера была права, что–то в моем лице заставляет снимать
маску отчужденности и вежливости и стимулирует разговаривать со мной если не
как с подружкой, то как с приятельницей точно.