Я встал, когда уже солнце поднялось высоко над горизонтом. Проще
говоря, ближе к полудню. Все из-за того, что заучивал наизусть
мануалы Лами. Хоть с моей фотографической памятью это было и
нетрудно, времени это заняло порядочно. Зато теперь я знал, с кем и
как иметь дело. А главное, чем можно его ухайдокать или проще —
подчинить.
— Ну, встал, наконец! — приветствовала меня Лами.
Я потянул носом. Ну вот, опять! Вином пахло, хорошим,
марочным.
— Не сопьешься? — спросил я.
— Нет, папочка! — она показала мне язык и отсалютовала бокалом.
— Я — сущность энергетическая, мне это не грозит.
— Весь погреб опустошила! — пожаловался я.
— Ну, во-первых, не весь, а во-вторых, кто сказал, что это вино
из твоего погреба?
— Только не говори, что...
— Да ладно тебе, — махнула она рукой. — Я думаю, князь Столетов
не обеднеет от пропажи пары бутылок.
— Столетов? Который губернатор?
— Ну да. Старый хрен. Ему уже пить здоровье не позволяет. Как
собака не сене на этом погребе сидит. Ни себе, ни людям!
— Пары бутылок?
— Ну, пары ящиков, — деланно потупила она глазки без тени
всякого смущения. — Кстати, винишка не хочешь? Могу налить!
Она потянулась за бутылкой.
— Нет, спасибо! — твердо сказал я. — У меня сегодня большой
фронт работ, и мне надо быть трезвым. В отличие от некоторых мелких
алкоголичек.
— Я с тобой?
— Нет. Не думаю, что те, к кому я еду, обладают повышенной
терпимостью к «энергетическим сущностям». К тому же поддатым, —
поддел ее я. — Ты им весь нюх перегаром отшибешь.
— А, так ты к мохнорылым собрался, — разочарованно протянула
она.
Оборотней она не жаловала. Они ее, впрочем, тоже.
— Ну да. Сначала к ним, а там уж видно будет.
— Главное скажи, где потом твой хладный труп искать, —
отхлебнула она. — А то опять на пять или больше лет сгинешь...
— Только не говори, что будешь плакать...
— Не-а, не буду. Просто за тебя отомщу, не переживай, —
покачивая ногой сказала она. — А потом уничтожу кольцо и стану
вольной и опасной стервой.
— На этот раз я тебя не привязываю. А если надо — призову.
— Вот так вот! Не дают бедной девушке отдохнуть! — она со стоном
закатила глаза.
— В аду отдохнешь, — сказал я и прошел к холодильнику.
Надо пожарить себе яичницу, на большее времени нет. И бааальшую
бадью кофе сделать — тоже. А то потом, чувствую, времени не
будет.