«Возможно, в этом все дело?!» - задумался Игнат на секунду.
-Доброе утро, - сказал он, как мог доброжелательно, приветствуя и протягивая бутерброды и чай. – Завтрак?
-Доброе, - выдохнул Богдан, - но я не буду есть, а возвращаюсь обратно.
И Игнат увидел, что тот уже даже забросил на плечо рюкзак, готовый идти.
-Может все же чайку хотя бы на дорожку? Пять минут не сыграют роли, – предложил он, внимательно наблюдая за этим недружелюбным и настороженным типом.
-Я больше кофе предпочитаю, надеюсь, хотя бы в том заброшенном здании оно есть? – произнес тот, внимательно изучая природу и ища дорожку.
-Это бодрящий, совершенно уникальный чай, - уговаривал его Игнат.
-Парень, что ты в меня вцепился? Не буду я твое пойло, и не хочу больше находиться в этом дурдоме, - раздраженно сказал байкер неприветливо. – Счастливо оставаться.
На этом Богдан счет разговор законченным и пошел в сторону пансионата, прекрасно сориентировавшись. Игнат злился на себя, что не нашел подход к этому колючему парню, но поспешил догнать, пытаясь понять, как же того удержать. Вдруг, когда они отошли совсем ничего, рядом раздался медвежий рык. Богдан напряженно замер и слегка побледнев, посмотрел на спутника.
-Что это? – выдохнул он.
-Это Паша, - сказал Игнат спокойно, совершенно не беспокоясь и узнавая голос друга даже в истинном обличии. Он удивился, что тот пришел, но был уверен, что медведь не навредит их гостю.
-Какой Паша?! – спросил Богдан, чувствуя, как липкий противный животный страх окутывает его внутренности, - ручной медведь?!
-Нет, просто мой друг, - ухмыльнулся вдруг Игнат, наконец увидев, что этого непробиваемого самоуверенного байкера все же проняло.
Богдан замер на месте, сконцентрировавшись только на потенциальной опасности, слишком уж близко был этот рев, удивляясь спокойствию Игната. Ему не то, чтобы было настолько страшно, чтобы не двинуться с места, хотя он прекрасно осознавал, что живой дикий зверь взаправду может разодрать с легкостью, но и погибать вот так тоже не хотелось по собственной глупости. Богдан невольно провел по своей руке, ощущая, как волосы на теле встали дыбом, то ли от страха, то ли от этого возбуждающего ощущения опасности, которое насыщало все тело, и парень начинал все чувствовать острее. Звуки и запахи усиливались, а внутри ощущался прилив сил. С ним всегда было так, сколько он себя помнил, в минуты смертельной опасности. И особенно это пригодилось в детстве, когда учился давать отпор старшим пацанам в детдоме.