Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха - страница 13

Итак, Середин-Сабатин фактически становится придворным архитектором, которому делает заказы непосредственно сам король Кореи. Казалось бы, о чём ещё можно мечтать? Ведь придворный архитектор (а Афанасий Иванович не преминул указать об этом высоком положении на своих визитных карточках!) обычно всячески обласкан, деньгами не обижен, живёт в собственном особняке, ну или, на худой конец, в просторном доме. На него и заказы сыплются, как из рога изобилия, и в обществе ему всегда оказывают почёт и уважение.

Но, к несчастью для Середина и его семьи, в которой уже подрастало пятеро детей, всё сложилось не так, как следует. Даже в период строительных работ в Сеуле жена Середина вместе с детьми оставалась жить в Чемульпхо. Условия жизни в рыбацкой деревушке у них были скромными, причём эта скромность из года в год всё больше стремилась к убогости. Несмотря на государственные заказы, Середин месяцами не получал положенного ему жалованья (которое, к слову, и без того сложно было назвать большим). При строительстве же военного ведомства ему и вовсе задолжали за целый год работы! Середин занимал, где только мог, всё глубже влезая в кабалу, но в итоге наступил момент, когда ему просто перестали давать деньги в долг. Это был неимоверно сложный период, связанный не только с бедностью, но и с постоянными унижениями. Кредиторы не стеснялись врываться к нему в дом со скандалами, но, видя, что взять нечего, обратились в дипмиссию с требованием оплатить долги этого несчастного русского.

Король Коджон

Почему же придворный архитектор впал в подобную нищету? Ведь излишне расточительного образа жизни он никогда не вёл, алкоголем не злоупотреблял, а порученную ему работу выполнял добросовестно.

На сегодняшний день даже корейские историки признают, что правительство того времени полностью погрязло в коррупции, а монарх в силу своей зависимости то от китайцев, то от японцев был крайне слаб. Корее предстояло из феодального общества перепрыгнуть сразу в начало ХХ века. А верхи вели себя типично: реакционные и либеральные группы из наиболее влиятельных лиц страны сгрудились вокруг монарха и соперничали за влияние на него. Либералы хотели как можно быстрее преодолеть переходный период с последующим присоединением Кореи к остальному миру на правах независимого государства. Но их, как и следовало ожидать, было мало. Реакционеры же воспевали заповеди Конфуция, ратовали за самобытность Кореи и, казалось, не против вновь вернуться «под крыло» Китая, лишь бы всё продолжалось по-прежнему. И таких, естественно, было много.