Следом осмотру
подверглась и вся остальная мебель в антикварном магазине и его квартиры на
втором этаже, а также все лампы. Но Кайлу ничего так и не удалось найти,
сколько бы он ни пытался.
Время медленно
близилось к вечеру…
Запыхавшийся и
растрепанный, Кайл вынужденно сделал небольшой перерыв. Он метнулся к своему
прилавку, «надевая» по пути на себя дружелюбную улыбку Оливера.
Ровно в пять вечера со
звоном дверного колокольчика в антикварную лавку вошел хозяин винного
магазинчика. Кайл тепло – насколько это вообще было возможно в данной ситуации!
– поприветствовал пожилого человека, вдруг осознав, что, вспомнив самого себя,
он больше не может вспомнить все имена ранее знакомых ему горожан. Имя владельца
винного магазина удалось кое-как прочитать на бейджике, который тот не стал
снимать, явно вырвавшись сюда на короткий перерыв.
В тот момент, когда
временная личность без следа исчезла, и старая вырвалась наружу, из
воспоминаний стерлись все привычки и часть памяти Оливера.
Остался лишь Кайл.
Посетитель же, похоже,
ничего подозрительно не заметил и, как всегда, купил черный плед. Уже в
понедельник он вернется в антикварную лавку, чтобы продать Оливеру его,
рассказывая очередную слезливую байку о том, как именно ему достался этот плед.
Но Оливера больше нет.
Его никогда не
существовало.
Есть только Кайл.
Наконец, оставшись в
одиночестве, старьевщик решил проверить свою книжную полку на втором этаже.
Возможно, какая-нибудь из книжек окажется тайником, где могут быть спрятаны
какие-либо записки. Их было немало, но тайников, к сожалению, не обнаружилось.
Однако на этот раз ему удалось сорвать джекпот.
В некоторых книгах он
нашел листы, вырванные из своего ежедневника. Они были исписаны под завязку.
Этих листов вполне хватило бы на издание собственной книги. Некоторые письма
повторялись слово в слово и почти не отличались от того письма, которое Кайл
нашел в спинке кровати.
Многие из этих писем
служили напоминанием, что он живет в Найтмаре эфемерной жизнью. В некоторых
упоминалась ассистентка Регина то с надеждой на ее помощь, то с опасением
относительно ее действий.
«Ничего нового…» –
грустно отметил Кайл, возвращая все письма назад в книги. – «Словно я еду
очередной круг на адской детской карусели в парке развлечений. Одни и те же
виды… Один и тот же путь.»