Я вижу перед собой бесконечную ленту
коридора. Воздух кристально чист, но я чувствую лёгкое возмущение в
этой статичной среде. Вроде, как ветерок, который нельзя
почувствовать. Надо просто знать, что он есть.
Этот ветерок бежит по коридору в виде
дорожки, на которую надо только умудриться встать. Что я и пытаюсь
сделать, подняв ногу и поставив её в пустоту, каждую секунду
ожидая, что провалюсь, но усилием воли, заставив себя поверить, что
она реальна.
И, как только я это сделал, моя нога
ступила на нечто твердое и невидимое. Я делаю шаг. Поднимаюсь выше.
Становлюсь на поток уже двумя ногами, смотрю вниз и вижу, что я
стою в воздухе в полуметре над полом.
Поток огибает меня и несётся прочь.
Это всё равно, что находиться в реке и видеть, как тебя вот-вот
подхватит быстрое течение. Ты чувствуешь постоянное давление. Оно
нарастает.
Ко мне присоединяется Мастер Дайс. Я,
мысленно, отпускаю поток, и он несёт нас вперёд, навстречу полной
неизвестности.
***
Мы с Дайсом летим по коридору. Я могу
управлять скоростью потока и его направлением. Запуская его то
быстрее, то притормаживая, ощущая каждой клеточкой тела это
невероятное и восхитительное чувство полёта.
Слева от меня мелькают окна и
витражи. Я замечаю, что коридор не пуст и у одного из проёмов стоит
человек в странной одежде, похожей на длинный сюртук с широким
запахом.
Человек, что-то делает у стены.
Наверное, он ремонтирует витраж. При виде меня он вжимается в
камень. Опускает глаза и смотрит в пол, стараясь буквально
раствориться в стене, чтобы стать для меня, как можно менее
заметным.
Мы с Дайсом пролетаем мимо этого
человека — мужчины средних лет с ничем не примечательными чертами
лица. Я не обращаю на него никакого внимания, хотя, вначале, хотел
кивнуть, но вовремя себя сдержал, почувствовав, что настоящий лорд
Ксандр, так бы никогда не сделал. Это — не в правилах местного
этикета, чтобы Благородный обращал внимания на всякую чернь.
Мы летим дальше. Меня занимает ещё
одна мысль — порезанная рука. Хорош же я буду, если появлюсь на
своей помолвке с раной на ладони и рассечёнными пальцами,
заляпанными кровью.
Я развязываю платок, засовываю его в
карман сюртука, и смотрю на правую руку, чтобы оценить степень
ущерба, который нанесла мне Мэй и… не верю своим глазам, видя, что
от раны не осталась и следа, а порез уже полностью затянулся и от
него нет даже шрама.