…И я вошел в набитый праздником квартал.
Разносчик нечистот меня окликнул строго:
откуда и туда ли я попал.
Но я безмолвно пересек дорогу,
от пят до головы подвижная мишень
для всех от моего до твоего порога.
Тем временем аляповатый день
по-своему окрасил бок слоновый
дома, и солнечным плевком отерши тень
утреннюю, чищенной подковой
дом засиял, густея у двери
отеками небесной крови.
Плюгавые ершились фонари,
и каждый грузовик старался быстрым ором
хоть с кем да хоть о чем поговорить.
Но, лающим застигнут разговором,
я принужден был ехать по Москве,
то там, то сям изматерившись по заторам.
Когда же, наконец, в какой-то сквер
мной плюнули, то окриком как прежде,
меня ошпарил со спины разносчик скверн.
Кусками отпадать пошла одежда
с меня, и я остался гол,
без женщины, без друга, без надежды.
Однако же, прозрачно и легко
мои глаза на сшелушившиеся брюки
глядели с невесомых облаков,
и так, на юг простерши руки,
я оставался до исхода дня,
латинский крест зажавши как поруку,
что есть еще надежда для меня,
что в воздухе еще белеют нимбы,
что жало вырвано и жалок сатана,
и это Бог нам посылает зимы.
Меня опять окликнули. Я резко
на клекот оглянулся и увидел:
архангел находил на поднебесную.
По ходу своему подмяв обиды,
злость, неудачу, свежими глазами
он изо всех глядел как победитель.
О, Господи, Святая сила с нами.
Людские взгляды розового лона
небесной памяти пошли голубоватыми снегами.
И так я содрогался изумленно,
случайные слова вымямливая немо,
святой любви свидетель незаконный.
И только и могу, что строго внемля,
отметить как восторженно и чинно
архангел находил на землю,
и этому одна, одна причина —
я карту потерял, не может быть двух мнений,
и не найти пути в небесную отчизну.
Мне изо всех углов зловонные измены —
еще минута – взвоют отходную,
врачуя душу кисло-сладким пеньем.
Еще минута я тебя миную,
то розовый, то голубой архангел.