Та немного испугалась, но старику взаимностью ответила.
– Будь добр размести гостей. Они поживут у нас какое-то время. –
изображая аристократа, произнёс я.
– Будет сделано, Николай Александрович, – Степан показушно отдал
честь и увел девушек в гостевую комнату.
Ну а я остался осмотреть свой новый дом. И не просто дом, а
полноценную аристократскую усадьбу!
Старенький диван, видевший смерть ни одного Волчегорского,
камин, а над ним картина. Ну и журнальный столик ещё с
ополовиненной бутылкой чего-то горячительного.
Мда, жить в таком унылой усадьбе и не запить – надо постараться.
Как-то уж очень скудненько для аристократического замка. Комнатки
для прихожан Ордена и те выглядели побогаче.
Поваляться на диване и подумать о вечном мне не дали. Степан,
аки горный козлик, ловко сбежал по лестнице, наделав шума.
– Барин, где вы их взяли? Ну просто милейшие создания.
– Ой, будь потише, я немного задремал… Долго объяснять…
– Так я никуда и не тороплюсь, – дед плюхнулся рядом и
приготовился слушать.
– Не сегодня, – продемонстрировал ранение, – штык в печень –
никто не вечен! Организм настолько от жизни орхенер, что к чертям
собачьим подтёр память подчистую, так что увы. Рассказчик из меня
сейчас максимально хреновый.
– Как же так? – встревожился Степан. – Неужто совсем ничего не
помните? Я Степан Андреевич Проволчегорский. Верный слуга и друг
рода. Помните?
– Увы и ах… Абсолютнейший провал. – развёл я руками. – Человек,
как человек. Такой же абсолютно незнакомый, как сотни тысяч других
человеков. Ты мне лучше про семью расскажи, – указал на портрет, –
это, к примеру, кто? Рассказываешь, а там гляди у меня и
прояснится!
Старик смутился, было заметно, что чувствует подвод. Но перечить
не стал, принялся рассказывать.
– Так папенька ваш покойный Александр Евгеньевич Волчегорский.
Даже папеньку не помните?
Молча мотаю головой.
– Ты продолжай-продолжай. Про семью и про дела. И про Волчару, –
вспомнил, что Розов что-то про него упоминал.
– Про семью… – тот задумался. – Ну, как вы уже догадались
папенька ваш отошёл в лучший мир, оставив на вас матушку и младшую
сестру. Сейчас баронесса с дочерью по делам уехали, Настенькины
документы в академию повезли.
– Не уж то и я в академию числюсь?
– Ну да, – отозвался тот, повторно округлив в непонимании глаза.
– Девятнадцать лет, второй курс первой магической академии
Санкт-Петербурга.